LIBERTA. Первый сезон

- Ты знаешь Фауста?

- Он доктор?

- Он мой раб.

Гете, Фауст

- Эй, грязный раб, ублюдок злобной ведьмы

И дьявола, иди скорей сюда!

Шекспир, Буря

LIBERTA

Пролог. ЁЖ.

Ночной Манхэттен.

Он медленно трогается с места и отплывает, подобно кораблю.

Уходит в открытый океан…

Манхэттен-корабль взлетает…

Город летит.

Его небоскребы вытягиваются и утончаются.

Город превращается в космического Ежа.

Город летит и попадает под поток.

Поток белых крылатых существ.

Существа сталкиваются с городом и нанизываются на его иглы...

Свет существ стекает с башен на город…

Город-Ёж летит…

И встречается с Венецией, Питером, Сингапуром…

Все они покрыты белыми крылатыми существами…

Многие города встретились в небе и озарили его.

Свет существ стекает с их шпилей, течет по улицам, исходит от городов в космос, встречается со светом других городов…

За год до этого…

РАБ

Пролог. РОЙ.

На человеке костюм из бабочек.

Бабочки взлетают и садятся.

Взлетают и садятся единой волной.

Бабочки - буквы неизвестного алфавита…

Рой букв взлетает – человек наг.

Рой садится – человек одет.

С каждым таким облачением человек обретает всё большую и большую прозрачность

Рой садится.

Рой взлетает.

Человек превращается в прозрачную тень.

Рой садится.

Рой взлетает.

Человек исчезает.

Рой возвращается в последний раз.

В последний раз буквы-бабочки покружили…

И уже не сели – не на что.

Разлетелись..

За три месяца до этого…

Часть первая. БУКВЫ.

-1- TEMPEST

Москва.

4-е апреля.

Дорогой ресторан The Tempest.

За столиком – ИГОРЬ и МИШЕНЬКА.

Игорю – 27 лет. Высокий, белокурый атлет.

Мишенька немного постарше. Очень бледен. Говорит тихо, движения осторожны.

Официантка разливает Игорю и Мишеньке уху из супницы.

Мишенька пробует уху. Отбрасывает ложку.

МИШЕНЬКА: Что вы мне принесли? Разве я это просил? (указывает на тарелку) Что вы видите?

ОФИЦИАНТКА: Уха.

МИШЕНЬКА: (кивает) Ваш ответ понятен. А вы ее подогревали?

ОФИЦИАНТКА: Да, как вы просили.

МИШЕНЬКА: Нет, не как я просил.(пауза) Я просил слегка подогреть, а вы мне принесли почти горячую уху. Пауза.

ОФИЦИАНТКА: Извините…

МИШЕНЬКА: Заберите и позовите метрдотеля.

Официантка уносит супницу.

ИГОРЬ: Зачем ты велел унести уху?

МИШЕНЬКА: Молчи! Молчи… Я знаю, что ты хочешь сказать. И меня это огорчает… Ты не говоришь, а я тебя слышу… Ты хочешь сказать, что тебе все равно, как подогрета уха.

ИГОРЬ: Нормально подогрета.

МИШЕНЬКА: Молчи! Я знаю, что тебе все равно, какой температуры уха… И тебе все равно, что на столе. Ты голоден и готов поглотить всё, что принесут… А за столом Цирцеи ты тоже съешь всё, что дадут?

ИГОРЬ: Да! Там точно съем всё. Но нас не пригласят.

МИШЕНЬКА: Кто знает… Не говори наверняка.

Вбегает метрдотель.

МИШЕНЬКА: Я хочу, чтобы заменили официанта.

МЕТРДОТЕЛЬ: Электронный подойдет?

МИШЕНЬКА: Нет, робота не надо… Мне будет неприятно. Пусть будет вот тот молодой человек… (указывает на одного из официантов) Праздный молодой человек…

МЕТРДОТЕЛЬ: Хорошо. (уходит)

МИШЕНЬКА: Демонавты!.. Осуществляют выход в открытый Ад.

Игорь наливает водку себе и Мишеньке.

МИШЕНЬКА: Мне не надо… У меня от водки сразу болят виски и краснеют глаза. Как ты можешь это пить?

ИГОРЬ: Могу. Не знаю, почему.

МИШЕНЬКА: Я разнервничался из-за этих демонавтов. Пустые души со стеклянными очами. Надо выйти покурить. Мне подарили сигары…

Игорь и Мишенька на улице у входа в ресторан.

Мишенька раскуривает огромную сигару.

ИГОРЬ: А я удивляюсь, как ты можешь курить.

МИШЕНЬКА: Что именно тебя удивляет?

ИГОРЬ: Ты держишь во рту пухлую пахучую тварь.

МИШЕНЬКА: Продолжай.

ИГОРЬ: Не хочу.

МИШЕНЬКА: Пухлые пахучие твари населяют души наши. А это – милая душистая дымчатая гусеничка.

ИГОРЬ: Будущая бабочка? Ты это имеешь в виду?

МИШЕНЬКА: А пухлые пахучие твари используют души как отхожее место. Когда душа заполняется доверху и для нечистот уже нет места, пухлые пахучие твари переходят в другую душу… (пауза)Я рассказал о твоей идее кому следует. Они тебя любят. Им нравятся и “Drugs” и “Не только любовь”.

ИГОРЬ: Мне они не нравятся.

МИШЕНЬКА: Я не договорил. Что за манера перебивать?.. Им нравится твой экранный образ, они хотят новый фильм с тобой в качестве звезды. (при слове «звезды», лицо Мишеньки искажается гримасой)

Пауза.

К Игорю подходят две девушки, просят автограф.

Игорь дает автограф, девушки уходят.

МИШЕНЬКА: (провожая девушек взглядом) Породистых девчонок все меньше и меньше… Что-то не то с Москвой… (пауза) Они хотят фильм с твоим участием… Но не «Гамлета».

ИГОРЬ: Но не «Гамлета». Я так и думал.

МИШЕНЬКА: Они не видят тебя в «Гамлете».

ИГОРЬ: Что они понимают,  эти жирные пиявки?

МИШЕНЬКА: Как ты их назвал?.. Я больше не буду с тобой разговаривать.

ИГОРЬ: Не разговаривай.

МИШЕНЬКА: Ты обзываешь жирными пиявками людей, к которым сам хочешь присосаться. Как я могу с тобой общаться?

ИГОРЬ: И не надо, Мишенька, не надо.

МИШЕНЬКА: Я не буду в таком тоне.

ИГОРЬ: Не будь. До свидания.

Игорь уходит.

Через 5 минут.

Игорь и Мишенька за тем же столиком.

МИШЕНЬКА: Никакой трагедии нет. Ну не видят тебя в «Гамлете»… Я тоже не вижу… Шучу. Я тебя нежно люблю.

ИГОРЬ: А я тебя как люблю, Мишенька.

МИШЕНЬКА: Не надо иронии… Я их спросил, а если Офелия будет Исабель Сноу, согласны? Они сказали: конечно, согласны.

Пауза.

ИГОРЬ: Исабель Сноу? Давай, воскресим Мэрилин. Почему нет?  Или позовем Ингрид. Она ведь в Раю обрела вечную юность… Почему не Грейс Келли, не богиня Кали?

МИШЕНЬКА: Ты очень глуп… Я договорился с Исабель Сноу.

ИГОРЬ: Нет!

МИШЕНЬКА: Да! Смотри…

Мишенька включает средство связи. Возникает объемное изображение Исабель Сноу, едущей в автомобиле по Швейцарии.

Это сероглазая блондинка с абсолютно стертым лицом.

Мишенька и Игорь говорят по-русски, Исабель отвечает по-английски, электронный переводчик тихим женским голосом переводит с английского на русский.

ИСАБЕЛЬ: Мишенька, привет!

МИШЕНЬКА: Здравствуй, дорогая Исабель.

ИГОРЬ: Здравствуйте.

ИСАБЕЛЬ: О, Игорь, рада тебя видеть…Я посмотрела одну серию “Drugs”. Ту, где ты прячешь труп наркобарона. Это смешно, мне понравилось… У тебя живое лицо. Сейчас ведь, вы знаете, одни маски…

МИШЕНЬКА: Исабель, я бы не стал предлагать тебе мертвое.

ИСАБЕЛЬ: Игорь, в тебе есть жизнь. Я правда не знаю, насколько разумная… Это я не всерьёз…

МИШЕНЬКА: Он умен не по годам, Исабель.

ИСАБЕЛЬ: Мишенька, Игорь, я готова попробовать Офелию… Мишенька, ты ведь передашь Игорю все, о чем мы говорили раньше?

МИШЕНЬКА: Ну конечно, дорогая Исабель.

ИСАБЕЛЬ: Друзья мои, я больше не могу говорить. У меня другой звонок. Очень рада была вас видеть, Игорь.

ИГОРЬ: Исабель, я тоже рад.

ИСАБЕЛЬ: У вас красивый голос, Игорь. Жаль, я ничего не понимаю по-русски. До свидания! Мишенька, обнимаю!

Связь прерывается.

ИГОРЬ: Невероятно.

МИШЕНЬКА: Надо будет – договорюсь и с богиней Кали.(пауза) Ты очень глуп, но я тебя все равно люблю.

Мишенька берет со стола хрустальный колокольчик, звонит.

Новый официант приносит второе блюдо – дичь.

МИШЕНЬКА: (официанту) Скажите, когда вы стирали вашу униформу?

ОФИЦИАНТ: Сегодня утром.

МИШЕНЬКА: Я вам не верю. Скажите мне правду – и получите вот это… (достает купюры)

ОФИЦИАНТ: Сегодня утром.

МИШЕНЬКА: Не желаете говорить правду… Моя версия – вы стирали позавчера. То есть, мы имеем дело не только с нечистоплотностью, но и с ложью. Сознательной ложью. Позовите метрдотеля. Можете идти.

Официант уходит.

МИШЕНЬКА: Если ты скажешь, что тебе все равно, свежа ли его униформа, я не буду обсуждать Исабель Сноу.

ИГОРЬ: Я не скажу. Давай, про Исабель.

МИШЕНЬКА: Давай, про Исабель. Они, те, кого ты обозвал, хотят посмотреть кинопробу. Вашу сцену. Как вы смотритесь вдвоем… Мы выполним их просьбу. Снимем вашу сцену за одну смену… Они увидят и не откажутся.

ИГОРЬ: А я смогу сыграть с Исабель Сноу?

МИШЕНЬКА: Нет. Но они этого не заметят. 

Появляется метрдотель.

МИШЕНЬКА: Тот молодой человек, что нас обслуживает, он давно работает?

МЕТРДОТЕЛЬ: Недавно. А что?

МИШЕНЬКА: У вас есть чистые униформы?

МЕТРДОТЕЛЬ: Да, всегда есть запасные.

МИШЕНЬКА: Я хочу, чтобы наш молодой человек принял душ и переоделся.

МЕТРДОТЕЛЬ: Может быть, другого официанта?

МИШЕНЬКА: Нет, я не просил другого. Я просил, чтобы наш молодой человек переоделся.

МЕТРДОТЕЛЬ: Хорошо, я передам.

МИШЕНЬКА: Будьте любезны.

Метрдотель уходит.

ИГОРЬ: Но, Мишенька, если они все равно демонавты, какая разница, во что они одеты?

МИШЕНЬКА: Какая разница, говоришь?… Ладно, сегодня болтай, что хочешь. Я смиряюсь… Но я тебе отвечу. Демонавт должен понимать, что не все ему дозволено! Что этот мир пока еще не их. Не окончательно их.

ИГОРЬ: А Исабель?

МИШЕНЬКА: Что - Исабель?

ИГОРЬ: Она ведь своим искусством очищает мир от демонавтов. Она - ангелическая актриса.

Мишеньку тошнит.

МИШЕНЬКА: Бюээ…Бюээээ… Не смей говорить при мне этих слов… То, что ты произнес это, говорит о том, что у тебя нет сознания… Мы не знаем, как выглядят ангелы и что это такое. И есть ли они вообще.

ИГОРЬ: Есть.

МИШЕНЬКА: Возможно. Но культ этих крылатых тварей, которые летают… Бюэээ… Как можно вообще изображать бестелесное? Крылатые, летают… Мерзость.

ИГОРЬ: Мишенька, прости, я забыл! Ты ненавидишь всё, что связано с полетами.

МИШЕНЬКА: Я никого и ничего не ненавижу. А то, что ты сказал про а-лическую актрису, означает: у тебя нет сознания – раз, у тебя холодное сердце – два.

ИГОРЬ: Мишенька, прости. Больше - ни звука.

МИШЕНЬКА: Еще скажи слово на букву С.

ИГОРЬ: Мишенька, я же не совсем подонок.

МИШЕНЬКА: Иногда мне кажется, что совсем… Ну, ладно… Исабель хочет… (пишет на салфетке)

Игорь читает.

МИШЕНЬКА: Тьфу, ты меня очень расстроил! А-лическая актриса… Жуть…

ИГОРЬ: Она хочет это?..

МИШЕНЬКА: За нашу кинопробу. За один съемочный день.

ИГОРЬ: Очень много.

МИШЕНЬКА: Не так уж много.

ИГОРЬ: Где мы возьмем такую сумму?

МИШЕНЬКА: Где ТЫ возьмешь.

ИГОРЬ: У нас их нет.

МИШЕНЬКА: У тебя их нет.

ИГОРЬ: Мне надо сняться сериалах в десяти.

МИШЕНЬКА: Больше… Больше…

ИГОРЬ: У нас есть сроки?

МИШЕНЬКА: Пока она согласна… В любой момент может передумать… Таковы наши сроки. (пауза) Это же звезды, Игоряша. (морщится) С их проклятой звездной (морщится) болезнью.

ИГОРЬ: Звезды они… Высоко.

Пауза. Мишенька с ненавистью смотрит на Игоря.

ИГОРЬ: Мишенька, я говорю не о физической высоте.

МИШЕНЬКА: Я понял.

ИГОРЬ: Совсем не в том смысле.

МИШЕНЬКА: Я понял, понял…

Появляются официант и метрдотель.

МИШЕНЬКА: Переоделся?

МЕТРДОТЕЛЬ: Да.

МИШЕНЬКА: Душ принял?

МЕТРДОТЕЛЬ: Да.

МИШЕНЬКА: Точно?

МЕТРДОТЕЛЬ: Да.

МИШЕНЬКА: Пусть он тоже подтвердит.

ОФИЦИАНТ: Да.

МИШЕНЬКА: Ну ладно. Поверим. Проверять не будем. Мы сегодня мирные.

МЕТРДОТЕЛЬ: Вы что-нибудь хотите?

МИШЕНЬКА: Десертную карту.

МЕТРДОТЕЛЬ: Сию минуту.

Метрдотель и официант уходят.

ИГОРЬ: Мишенька, а у тебя есть эта сумма?

МИШЕНЬКА: О чем ты?

ИГОРЬ: Заплатить Исабель за кинопробы.

МИШЕНЬКА: Кто такая Исабель?

Пауза.

МИШЕНЬКА: Тебе приятно, когда с тобой так разговаривают? Нет? Не нравится? Вот и мне не нравится, когда ты расслабляешь речевой аппарат.

ИГОРЬ: Прости, я больше не буду.

МИШЕНЬКА: Сомневаюсь.

Официант приносит десертную кинокарту – в воздухе появляются и исчезают изображения тортов.

МИШЕНЬКА: Принесите всё… Мы будем кидаться тортами.

В течение последующего диалога, официант непрерывно носит подносы с тортами и пирожными.

МИШЕНЬКА: Если даже ты будешь сниматься каждый день и всё в главных ролях, ты будешь собирать эту сумму лет десять… И Исабель передумает, и ты состаришься.

ИГОРЬ: А замечательные люди, которые не пиявки, а светлые дарители, они нам не помогут?

МИШЕНЬКА: Ты не внял. Они хотят сначала посмотреть, потом помочь.

Пауза.

ИГОРЬ: Где же взять?

МИШЕНЬКА: У меня пока нет соображений на этот счет.

ИГОРЬ: У тебя всегда есть соображения.

МИШЕНЬКА: Ты за меня решаешь, что у меня есть?

Официант приносит торт, украшенный шоколадными ангелами.

Мишенька морщится и закрывает глаза.

ИГОРЬ: Вы что, издеваетесь? Мой друг не выносит подобную пошлость. Уберите немедленно!

Официант уносит торт.

МИШЕНЬКА: Надо же… Иногда говоришь разумно… А иногда несешь Бог знает, что…

ИГОРЬ: Мишенька, я же не так умен, как ты…

МИШЕНЬКА: А вот этого не надо. Не люблю дешевую похвалу.(пауза) Ты заметил, что у десертов есть лица? Посмотри на эти глазки. Это десерт-дитя.

ИГОРЬ: А это десерт-женщина. А рядом – старик…

Пауза.

МИШЕНЬКА: Ты меня поражаешь… Ты ведь легко можешь заработать эту сумму, а спрашиваешь у меня, где взять деньги?

ИГОРЬ: О чем ты говоришь? Как я могу заработать?

МИШЕНЬКА: Себя спроси… (пауза) Спроси себя не понарошку: что я могу?

Пауза.

МИШЕНЬКА: Ладно, не буду томить… Одни очень достойные люди, зная о нашей дружбе, попросили меня тебе передать.

Дает Игорю бумагу.

Игорь читает.

ИГОРЬ: Да, та самая сумма и даже больше…

МИШЕНЬКА: За три месяца.

ИГОРЬ: Да, за три месяца. Но я не буду.

МИШЕНЬКА: Иного ответа я не ожидал.

ИГОРЬ: Мишенька, я не верю.

МИШЕНЬКА: А надо верить. Вообще, надо больше доверять… Кстати, отсутствие веры – твоя проблема.

ИГОРЬ: Говори что хочешь, а от этой сферы я не жду ничего хорошего.

МИШЕНЬКА: Зря. Эта индустрия замечательно развивается.

ИГОРЬ: Я слышал об очень темной обратной стороне.

МИШЕНЬКА: Темная обратная сторона... Ты еще ничего не знаешь, а уже бросаешь такие серьезные обвинения.

ИГОРЬ: Нет, Мишенька, я не стану.

МИШЕНЬКА: Дурачок.

ИГОРЬ: Возможно.

МИШЕНЬКА: Точно. Не хочешь взглянуть шире…

ИГОРЬ: Не хочу.

МИШЕНЬКА: Что за шоры?

ИГОРЬ: Мишенька, РАБОМ я не буду…

Пауза.

Официант приносит очередной десерт.

МИШЕНЬКА: А я бы на твоем месте задумался о такой карьере. Ты можешь стать одним из самых высокооплачиваемых рабов.

На этой реплике официант замирает с подносом в руке.

МИШЕНЬКА: Многие актеры и художники ждут таких предложений.

ИГОРЬ: Рабом я не буду.

Официант смеется.

МИШЕНЬКА: Тебе представляются галеры и кандалы? У тебя отсталое представление. Рабство сейчас - новое направление человеческого жизнетворчества. Новая зона на стыке науки искусства и социума. И это намного доходнее сериалов.

Смех официанта.

ИГОРЬ: (официанту) Заткнись!

Официант заливается смехом.

МИШЕНЬКА: (официанту) Прекратишь смеяться - получишь… (достает купюры, пауза)Смотри, не может прекратить смех даже за деньги.(официанту) Мне кажется, ты не в том месте работаешь. Это не твоя зона. Здесь не твои энергии… Я поделюсь своими соображениями с метрдотелем.

Официант, смеясь, уходит.

МИШЕНЬКА: Вот такие пусть идут из официантов в артисты, а такие, как ты, должны из звезд идти в рабы.

ИГОРЬ: Мишенька, ты слышал про Алексеева?

МИШЕНЬКА: Нет. Кто это?

ИГОРЬ: Сериал «Смерть играет всерьез».

МИШЕНЬКА: А, знаю… Нет, это неинтересно. Такая убогая красота… Ты и Алексеев – несопоставимые величины.

ИГОРЬ: Дело не в величинах, Мишенька. Алексеев стал рабом за большие деньги и исчез. Его искали – семья, друзья – тщетно. Деньги на счету были, а человека не было. Исчез за неделю до окончания срока…

МИШЕНЬКА: А почему ты решил, что это связано с рабством? Может быть, он просто исчез? По своей воле.

ИГОРЬ: Ты сам веришь в то, что никакой связи нет?

МИШЕНЬКА: Рабом какой категории был Алексеев?

ИГОРЬ: Даже не знаю.

МИШЕНЬКА: Вот именно, не знаешь. Наверное, третьей или четвертой. А тебе предлагается первая, то есть самая легкая. Раб для общения. Раб-интеллектуал. Которого нельзя принуждать к физической работе… Три месяца беседовать за такие деньги! На твоем месте я бы согласился.

ИГОРЬ: Почему сам не пойдешь?

МИШЕНЬКА: Ну и вопрос… Мне же не предлагают. И, кажется, это не я мечтаю сыграть Гамлета. Я ведь говорил: на твоем месте. (пауза) Ладно, мое дело предложить. Что я тебя уламываю как девственницу?

Пауза.

ИГОРЬ: (указывая на бумагу) Кто эти люди?

МИШЕНЬКА: Отличный ход мыслей. Я аплодирую. Она, ты удивишься, авиатор. (На слове «авиатор» лицо Мишеньки искажается гримасой.) А ее брат – специалист по храмовой архитектуре.

ИГОРЬ: А, так они не супруги?

МИШЕНЬКА: Ну что ты! Почему супруги? Их отец был очень богат. Они – второе или третье поколение.

ИГОРЬ: И зачем я авиатору и архитектору?

МИШЕНЬКА: Не архитектору - специалисту по храмовой архитектуре.

ИГОРЬ: И зачем я авиатору и специалисту?

МИШЕНЬКА: Они тебя видели в кино, ты им нравишься… А кому ты не нравишься?.. Так вот, они хотят общения.  Кажется, это связано с … «Храмовая служба как театральное действо».

ИГОРЬ: Только это? Не верю.

МИШЕНЬКА: Да не волнуйся ты. Увидят они твою серьезную мину и разорвут контракт на второй день. Сам же будешь обратно проситься, а тебя не возьмут.

Пауза.

Ты пойми, это раньше в рабство обращали, а сейчас, чтобы получить хорошее место, надо пройти конкурс.

ИГОРЬ: Но, Миш…

МИШЕНЬКА: Я не Миш. Меня так не звали со школы.

ИГОРЬ: Прости, Мишенька. Но ты говоришь: три месяца.

МИШЕНЬКА: Не я говорю – они предлагают.

ИГОРЬ: Они предлагают. А за это время Исабель Сноу откажется.

МИШЕНЬКА: Не откажется. Ты мог бы, если бы не упрямился,  начать отрабатывать уже сегодня. А сегодня - 4-е апреля. Значит, 3-го июля истекает твой контракт. Неделю на подготовку к съемке тебе хватит?

ИГОРЬ: Хватит.

МИШЕНЬКА: Третье июля плюс семь – десятого-одиннадцатого июля мы снимаем вашу сцену в Исландии.

ИГОРЬ: Почему в Исландии?

МИШЕНЬКА: Видишь ли, для Исабель «Гамлет» – очень северная история. Слишком северная.

ИГОРЬ: Почему не Дания?

МИШЕНЬКА: Исабель не любит Данию. Думаешь, я не спросил ее о том же? Она - британско-скандинавского происхождения – Данию не любит, любит Исландию.(брезгливо) Хватит об этом. Мне не интересны междоусобные разборки этих варягов! (пауза) Исландия… Мне придется плыть туда на корабле… Но я согласен. Ради тебя.

ИГОРЬ: 11-е июля.

МИШЕНЬКА: Именно так. Я сегодня же договариваюсь с ней. Если она не сможет 11-го, перенесем на 12-е. Она обещала мне три летних дня.

ИГОРЬ: И мы должны иметь сумму.

МИШЕНЬКА: Разумеется. Мне казалось, это мы уже оговорили.

Пауза.

ИГОРЬ: А если из рабов меня выгонят раньше срока?

Пауза.

И я не отработаю сумму?

МИШЕНЬКА: Если тебя выгонят из рабов раньше и ты не отработаешь сумму, нам придется заплатить Исабель неустойку. За сорванные съемочные дни, которые она сразу же внесет в свой график.

ИГОРЬ: И как мы заплатим неустойку?

МИШЕНЬКА: Не мы заплатим. Я заплачу.

ИГОРЬ: Ты готов заплатить неустойку?

МИШЕНЬКА: Да. Я готов. А ты готовься к роли.

ИГОРЬ: Гамлета или раба?

МИШЕНЬКА: К обеим ролям.

Пауза.

ИГОРЬ: Мишенька, может быть, назначим кинопробы, когда я вернусь из рабства? Чтобы иметь сумму наверняка.

МИШЕНЬКА: Нет, Игоряша, Исабель просила оговорить уже сейчас. Сегодня-завтра… Ты ведь знаешь, у этих зви-озд все расписано.Дав нам три летних дня – один съемочный и два запасных - она делает огромное одолжение.

ИГОРЬ: Раб для бесед… Эх, не нравится мне это… Но это не значит, что нельзя попытаться.

МИШЕНЬКА: Вот именно.

ИГОРЬ: Надо идти в неизведанное.

МИШЕНЬКА: Ну, конечно, Игоряша, правильно… (пауза) Но помни, плохо сыграешь раба – не сыграешь Гамлета.

ИГОРЬ: Я не могу сыграть плохо. Я знаю, что такое игра.

МИШЕНЬКА: Конечно, знаешь. А то стал бы я с тобой разговаривать. И вообще сидеть за одним столом.

Пауза.

Сыграем?

ИГОРЬ: Сыграем.

МИШЕНЬКА: Рискнем?

ИГОРЬ: Рискнем.

Мишенька достает средство связи.

МИШЕНЬКА: Риточка… Это Мишенька… Я поговорил с Игоряшей… Он согласен… Мы подъедем… Да, завтра… Обнимаю тебя, дорогая…

Пауза.

Игорь пьет водку.

Пауза.

МИШЕНЬКА: Началась великая битва десертов…

ИГОРЬ: Эклеры нападают.

МИШЕНЬКА: Но и тирамису не сдаются.

ИГОРЬ: Боевые слоны сфуфы, обезумев, мчатся на врага!

МИШЕНЬКА: Штрафбат профитролей лег под их тумбы…

ИГОРЬ: И тяжелая артиллерия шоколадного крема накрывает их!

МИШЕНЬКА: Мины-меренги подрывают многослойные танки…

ИГОРЬ: Как ядовитый газ стелется сорбет и обволакивает всё своей жидкой плотью…

МИШЕНЬКА: Раз!.. Два!.. Три!

Игорь и Мишенька одновременно размазывают друг другу торты по лицам.

МИШЕНЬКА: (официанту) Счет! (достает бумажник)

Через 10 минут.

Игорь и Мишенька, умытые, выходят из ресторана. 

Официант хохочет.

ИГОРЬ: Да в чем, черт возьми, дело?!

ОФИЦИАНТ: (смеясь) Раб…

ИГОРЬ: Я еще не согласился.

ОФИЦИАНТ: (смеясь) Раб…

ИГОРЬ: Твое дело - разносить жратву.

Официант от смеха сползает на пол.

Пауза.

Игорь бьет официанта. Тот смеется. Игорь бьет. Тот смеется. Игорь бьет.

Вбегает метрдотель.

МЕТРДОТЕЛЬ: (испуганно) Ну что вы… Не надо…

МИШЕНЬКА: (метрдотелю) На меня смотрите… Чтобы я больше никогда не видел этого молодого человека. (показывает пальцем на официанта) Я ясно выражаюсь?

МЕТРДОТЕЛЬ: Вполне, Михаил Константинович.

МИШЕНЬКА: Идем, Игоряша, не нервничай… Они не стоят того… Демонавты…

Мишенька делает взмах белым платком.

Появляются три гиганта в смокингах и черных очках.

Гиганты окружают Мишеньку и сопровождают его до шестидверного лимузина.

От ресторана до лимузина – около 20 шагов.

Мишенька и гиганты вместе проходят 20 шагов.

МИШЕНЬКА: (исчезая в лимузине) Игоряша, не переживай!.. До завтра… Обнимаю тебя.

-2- КНИГА РАБСТВА

Вечер того же дня.

Тверской бульвар.

На скамейке – Игорь и Вадик, юрист.

ВАДИК: С одной стороны, у раба есть права. Ты ведь не перестаешь быть человеком.

С другой стороны, ты – товар. А у нас защищают потребителя. А в данном случае, товар – ты.

Здесь всё очень зыбко.

Как человек, душа и бессмертная сущность ты неприкасаем.

Как товар – ты беззащитен, тебя можно сломать и выкинуть.

Пауза.

ВАДИК: Хозяин не имеет право продлить твой срок или поменять категорию на низшую.

Не платить тебе он тоже не имеет права.

Но он до истечения срока может отдать тебя на аукцион. Ты сохраняешь зарплату и категорию, но переходишь к новому владельцу. То есть, если ты не дослужил месяц у первого господина, ты дослужишь этот месяц у второго.

Но, если тебя уволят, с твоим гонораром тебя вряд ли кто возьмет. Наверняка, просто отпустят. Интересно мне посмотреть на этих братца с сестричкой. Почему они готовы отдать так много за раба…

ИГОРЬ: Я слышал, что бывали и более дорогие рабы.

ВАДИК: Да. Иногда рабы – как живопись. Аукцион зашкаливает…  Сиамские близнецы, молодые мальчики, ушли на последних торгах за бешеную сумму.

Пауза.

ВАДИК: Вот, скажем, у тебя первая категория. Ты – раб-интеллектуал.

ИГОРЬ: Я еще не раб.

ВАДИК: А, да, конечно… Извини… Но что считать первой категорией?

ИГОРЬ: Да, расскажи мне. Чего мне ждать?

ВАДИК: Если бы мы знали! Рабство – это как неизведанная планета. Ты идешь по кратерам, и вдруг – миражи. А может, это не миражи, а новые формы жизни.

ИГОРЬ: Главное, чтобы не старые формы смерти.

ВАДИК: Как показывает опыт, твоя категория – самая безопасная. По сути, господин, имеет право лишь на твое время.

ИГОРЬ: Я принадлежу ему 24 часа.

ВАДИК: В данном случае, им двоим. Брату и сестре. И они сами решают, когда тебе можно погулять.

ИГОРЬ: А раб не может прервать контракт?

ВАДИК: Нет.

ИГОРЬ: Никогда?

ВАДИК: Никогда.

ИГОРЬ: Ни при каких?

ВАДИК: Ни при каких. Только рабовладелец вправе отдать тебя на аукцион или отпустить.

ИГОРЬ: А если я убегу?

ВАДИК: Ты не убежишь.

ИГОРЬ: Даже так.

ВАДИК: Именно так. Потому что, рабство… (пауза) Конечно, индустрия новая, еще не изученная… И всё в этой стихии меняется… И всё, что касается законов – эфемерно… Но! Есть в рабстве две вещи – святые и неоспоримые. (пауза) Святое и неоспоримое – это гонорар раба и… Буквы.

ИГОРЬ: Буквы?

ВАДИК: Тебе на тело наносится маленькая буковка.

ИГОРЬ: Клеймо?

ВАДИК: Фу! Почему клеймо? Чип… Чип-крохотулька.

Эти чипы из особого вещества – пограничного. Они становятся частью тебя, но не совсем. Они продолжение твоего тела, но при этом живут отдельно.

ИГОРЬ: Они живые?

ВАДИК: И да, и нет… Так вот, когда у тебя… В тебе… У тебя… Чип…

ИГОРЬ: Мне не уйти.

ВАДИК: Точно. Если ты куда-то отлучился без воли господина, чип тут же подает сигнал. И хозяину, это само собой, и в полицию.

Копам поступает сигнал о беглых. И тебя возвращают. А за побег могут набавить срок.

ИГОРЬ: Как на зоне?

ВАДИК: Считай, что ты живешь в роскошном отеле, уйти из которого нельзя. Это зона-люкс, Бутырка, которая выглядит как Марриотт.

Пауза.

Беглых рабов копы возвращают мгновенно. Маньяков не могут поймать годами, а рабов ловят сразу.

Пока есть буква – ты раб.

ИГОРЬ: Вывести?

ВАДИК: Нельзя. Ты не можешь избавиться от буквы. Она на время станет твоим органом. Легко ли удалить сердце и остаться в живых?

ИГОРЬ: Значит, не просто органом, а сердцем?

ВАДИК: Есть уникальные хакеры, удаляющие буквы. Но это хирурги-виртуозы.

ИГОРЬ: Как пересадка сердца?

ВАДИК: Пожалуй, что так… Не думай об этом. Твои три месяца должны пройти хорошо.

ИГОРЬ: Буква живет со мной.

ВАДИК: В тебе.

ИГОРЬ: А потом?

ВАДИК: Она сама тает… По истечении срока. Растворяется. Бледнеет и исчезает…

Пауза.

Я принес тебе, чтобы ты посмотрел. (достает роскошную книгу в твердом переплете, похожую на старинный фотоальбом)

ИГОРЬ: Книга Рабства?

ВАДИК: Да, коллекционное издание…

Игорь погружается в книгу…

Живая книга…

Говорящая, шепчущая, поющая…

Мириады маленьких существ…

Буквы разных алфавитов, переливающиеся цифры, ноты, иероглифы и символы…

Метисы…

Смешение буквы и цифры.

Иероглифа и ноты.

Племена…

Совершают исход со страницы на страницу…

Животные-рисунки, человечки-композиции…

Святой Георгий поражает кристалл.

Ангел наряжает кентавра.

Луна венчается с тонущим кораблем.

Форма буквы отражает личность раба, его характер, духовную сущность.

А цвета букв…

Цвета соответствуют разным видам рабства.

Именно среди золотых и фиолетовых встречаются самые дорогие рабы.

Есть рабы-комбинашки – соединение цветов.

Например, гладиатрисы – серебряные с розовым.

Или красно-золотые священные шуты.

Есть буквы с ободками, это – рабы рабов.

Цвет ободка соответствует цвету раба, которому ты принадлежишь

И вот фотографии рабов…

Легкое свечение исходит от фоток.

Разноцветное свечение.

Розовый раб и голубой дог господина.

Из красных рабов складывается композиция «Чума в Венеции».

«Фиолетовый» убивает жену хозяина.

Золотые дети качаются в огромной колыбели в форме креста.

Рабы разных цветов неистово танцуют.

Рабы продолжают танцевать.

Рабы танцуют.

Рабы падают от усталости.

Рабы поднимаются и снова танцуют…

ИГОРЬ: Вадик, а почему столько фотографий танцующих рабов?

Вадик заглядывает в книгу.

ВАДИК: А-а-а-а… Это ночной клуб для рабов. Их любимый клуб. Там они отдыхают. Клуб БАР.

ИГОРЬ: Где он находится?

ВАДИК: Здесь, на Пушкинской.

ИГОРЬ: Я хочу его увидеть.

ВАДИК: Зачем? Это зрелище может шокировать.

ИГОРЬ: Хочу увидеть.

ВАДИК: Еще побываешь… (пауза) Нас не пустят туда.

ИГОРЬ: Мы – свободные?

ВАДИК: Да, фриков они не пускают.[1]

ИГОРЬ: Попробуем прорваться. Веди меня в БАР.

-3- БАР

Поздний вечер.

Малая Дмитровка.

Игорь и Вадик у резных врат.

За вратами – сад и клуб БАР.

ВАДИК: Вот он… БАР… Между прочим, раб держит. И раб может быть успешным бизнесменом. У них магазины на Остоженке, бутики.

ПРИВРАТНИК: Только с буквой.

ВАДИК: Не узнаете актера?

ПРИВРАТНИК: Что-то знакомое… Все равно, только с буквой.

ИГОРЬ: Я вас очень прошу. Мне для роли надо.

ПРИВРАТНИК: Мало ли, что мне надо… Для моей роли.

ВАДИК: Ему только взглянуть. Туда и обратно. (достает купюру)

ПРИВРАТНИК: (забирая купюру) В зал нельзя. Они напрягаются…  Проведу вас на балкон. (достает театральный бинокль) Еще столько же - дам бинокль. Не пожалеете.

Вадик неохотно расплачивается.

Пространство, напоминающее бывший театр.

В партере убраны кресла – теперь там танцпол.

Игорь и Вадик с балкона наблюдают за танцующими.

Игорь смотрит в бинокль.

ИГОРЬ: Парень великолепно танцует.

ВАДИК: Это Аскольд. Актер. Стал звездой, уже будучи в рабстве.

ИГОРЬ: Я его не знаю.

ВАДИК: Он снимается в других фильмах… Ну, вроде...

ИГОРЬ: Я понимаю.

К Аскольду в танце приближается девушка.

Её алая буква стекает с правого века на ресницы.

Розовая буква Аскольда – живая кристаллическая серьга.

Аскольд и девушка в танце соприкасаются буквами.

Буквы вспыхивают.

Рабы достают шприцы и делают себе уколы в буквы.

Сияние букв становится сильней.

ВАДИК: Никогда не колись в букву. Может быть опасно.

ИГОРЬ: Обещаю.

ВАДИК: Не думай, что это обещание так просто сдержать.

Сияние превращается в дым.

Рабы танцуют в облаках дыма – каждый в своем цвете.

Рабы сливаются в танце, мешают цвета.

Вдруг прямо на сцене возникает объемное изображение.

Кино…

В фильме люди в золотых одеждах складывают крест из четырех сияющих черным рабынь.

ВАДИК: Они любят крутить такие фильмы… Девушки попали в рабство к секте. Неодруиды, что-то такое. Сектанты молятся священному Дереву.

Люди в золотых одеждах несут только что выкопанную цветущую яблоню. 

Достают гвозди, длинные, как шпаги.

Прибивают яблоню гвоздями к кресту из четырех рабынь.

ВАДИК: Распятие наоборот. Не человека распинают на деревянном кресте, а Священное Дерево распинают на живых людях.

Гвозди пронзают буквы рабынь.

Черные буквы пульсируют на распинаемых телах – подобие черного сияния.

ВАДИК: Но это черная категория. Тебе подобное не грозит.

ИГОРЬ: Вспомнил! Алексеев мне рассказывал про клуб.

ВАДИК: Алексеева в рабство Мишенька пристроил…

Рабы смотрят кино.

Слепая рабыня тоже смотрит фильм о распятии Дерева.

Две буквы, выточенные из белой и черной жемчужин, живущие в ее глазницах, впитывают киноизображение.

Внезапно слепая рабыня падает на пол и бьется в припадке.

СЛЕПАЯ: Свободные!.. Фрики здесь! Фрики!

Сеанс прекращается.

Рабы мечутся.

ВАДИК: Драпаем!

Игорь и Вадик удирают через сад.

Два серебряных раба с телами античных атлетов гонятся за ними.

ПРИВРАТНИК: Гоп! Гоп! Гоп!

Серебряные рабы почти настигают Игоря и Вадика.

Игорь успевает выкинуть юриста за пределы сада, на нейтральную территорию улицы Дмитровка.

Успевает и выпрыгнуть сам, как раз в тот момент, когда серебряный раб осалил его.

ВАДИК: (лежа на асфальте, задыхаясь) Ушли…

ИГОРЬ: (отряхивая место, которого коснулся серебряный раб) Свобода!

-4- СДЕЛКА

5-е апреля.

Офис дорогого адвоката.

Игорь, Мишенька и Вадик в ожидании другой стороны.

Пауза.

МИШЕНЬКА: Отработать и забыть.

Пауза.

МИШЕНЬКА: Напишем сценарий о трех месяцах – еще больше денежек заработаем… Я предлагаю тебе уже сейчас начать фиксировать каждый день своего рабства. Видеодневник…  По жанру это будет комедия… (раздраженно) Может, хватит сидеть с кислой рожей? Нас же погонят в три шеи! Никто не любит недовольных. Все любят веселых!.. Если в тебе нет радости, хотя бы изобрази её… Я уже начинаю сомневаться в твоих актерских способностях! Зря я с тобой связался!

Звонок.

МИШЕНЬКА: Да, слушаю тебя… (недовольно) Ладно, пусть заходят. Это мои ребята звонили. Сейчас от Оленьева придут…

Мишенька не успевает договорить – быстро и бесшумно входят двое в черном.

Двое в черном обыскивают Игоря, Вадика и Мишеньку.

МИШЕНЬКА: Забыли слово доверие…

Ничего не найдя, двое в черном уходят.

Пауза.

МИШЕНЬКА: (Игорю) Улыбку, черт возьми, улыбку.

Появляются Иларий Арсеньевич Оленьев и его сестра Рита.

Оленьев – молодой человек в строгом черном костюме.

Длинные черные волосы, борода.

Бледен, утомлен.

Рита – старше брата на несколько лет, маленькое миловидное личико, короткая стрижка.

На ней - форма пилота.

Маргарита и Иларий и очень похожи и очень непохожи одновременно.

Разные ветви, но общий корень, один и тот же исток.

Вдруг – взгляд, улыбка, а затем и всё лицо переходят от брата к сестре. Возвращаются обратно.

Одна на двоих живая маска, которой они, играя, перебрасываются. 

Увидев летный костюм Риты, Мишенька недовольно морщится и опускает глаза.

РИТА: Здравствуйте…  Мишенька, наш дорогой, очень рада…

МИШЕНЬКА: И я рад, Ритулечка…

РИТА: Надеюсь, обыск не очень утомил?

МИШЕНЬКА: Ну что ты!  (нехотя обнимается с Ритой)

Пауза.

Рита пожимает руки Игорю и Вадику.

РИТА: (Игорю) Неужели вы так близко? Надо же… Я ждала нашей встречи… Я теряюсь…

МИШЕНЬКА: Не теряйся. Игоряша у нас душевный. Это он с виду – супермен.

РИТА: Я вижу…

Оленьев пожимает руки Мишеньке и Вадику.

Протягивает руку Игорю.

Рукопожатие.

ИГОРЬ: Странно.

РИТА: Что вас удивило?.. Не бойтесь, говорите.

ИГОРЬ: Рука… Она… Будто бы, пожал воду.

Мишенька закатывает глаза.

ОЛЕНЬЕВ: Да, в ней нет твердости. Я люблю текучесть. (пауза) Алмазы небесные тверды именно своей не-твердью, мягкостью своей.

РИТА: Ларик, не сразу… Игорь ведь тебя еще не знает.

МИШЕНЬКА: Ничего, ничего… Можно сразу. Игорь готовится играть Гамлета, с ним можно говорить о чем угодно. Не бойтесь, что он не поймет.

РИТА: (улыбаясь) Не волнуйся, Мишенька. Мы с Лариком видим, кто понимает.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Теперь пора ночного колдовства.

Скрипят гроба и дышит ад заразой.

ИГОРЬ: Сейчас я мог бы пить живую кровь,

И на дела способен, от которых

Отпряну днем.

ОЛЕНЬЕВ: Итак, нас мать звала.

Без зверства, сердце!

Что бы ни случилось,

Души Нерона в грудь мне не вселяй.

ИГОРЬ: Я буду строг, но не бесчеловечен.

Все выскажу и без ножа убью.

ОЛЕНЬЕВ: Для меня вся история Гамлета начинается после.

Пауза.

После того, как его убивают.

Пауза.

Когда он воссоединяется с отцом.

ИГОРЬ: А для меня Гамлет…

ОЛЕНЬЕВ: (прерывает) Не надо говорить. Я всё знаю. Ты зациклен на Офелии. А ведь её нет.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Офелии нет. Это иллюзия. Его, принца, иллюзия.

РИТА: (улыбается) Еще успеете наговориться.

МИШЕНЬКА: Очень тонкий разбор, Иларий Арсеньевич. Ты слушай, Игорь, тебе будет полезно.  

ИГОРЬ: Я понял, что мне предстоит слушать. А что еще?

ОЛЕНЬЕВ: Слушать – это уже много. Я долго этому учился.

ИГОРЬ: Может быть, за три месяца я не успею научиться?

РИТА: Вам предстоит не только внимать. Но и отдавать. Делиться собой. Вести диалог.

ИГОРЬ: Так…

ОЛЕНЬЕВ: Беседовать и молиться со мной.

РИТА: А со мной – летать.

Мишенька закрывает лицо руками.

ИГОРЬ: Беседовать, молиться и летать.

РИТА: И отдыхать от нас. (смеется)

ИГОРЬ: А почему рабство?

Пауза.

Я бы и так летал с вами, Рита. И молился с Иларием Арсеньевичем. И, конечно, беседовал бы с вами обоими. Как это делают психоаналитики…

ОЛЕНЬЕВ: Низость!

РИТА: Извините. Ларик очень не любит психоаналитиков.

ИГОРЬ: Хорошо, не надо аналитиков. Я тоже не очень их люблю. Я бы просто беседовал с вами.

Пауза.

РИТА: Мы собираемся многое вам доверить. Этого никто, кроме вас, не узнает.

ИГОРЬ: Я готов внимать вашим тайнам и хранить их.  Для чего рабство?

РИТА: Но нам надо, чтобы вы всегда были рядом.

ИГОРЬ: Я и так всегда буду рядом.

РИТА: Всегда. Днем и ночью. Постоянно.

ИГОРЬ: И это возможно. Но зачем рабство? Зачем буквы?

Оленьев вздрагивает.

ОЛЕНЬЕВ: Видите ли, дорогой Игорь… Игорь, я не ошибаюсь?..

Мы долго выбирали того, кто бы подходил и мне, и сестре. Это было непросто. Но мы нашли вас. И мы чрезвычайно рады такой удаче.

На три месяца ты станешь больше, чем собеседником, сомолящимся, больше, чем другом. Ты станешь нашим сердцем. Нашим с Ритой единым сердцем.

Какие отношения могут быть с сердцем? Кроме полного единения, полного слияния.

Через нас ведь потечет одна кровь…

Ты станешь мной. (пауза) И Ритой. (пауза) К сожалению, другого способа нет. Только рабство. Другого пока не придумали.

РИТА: К сожалению.

ОЛЕНЬЕВ: Рабство – единственный путь. Здесь на Земле.

РИТА: Одна кровь. На троих. Прозрачная, ангельская кровь. Не красная. (смеется) Мы вас не напугали?

ИГОРЬ: Нет, развеселили.

МИШЕНЬКА: Игорь бесстрашен.

РИТА: Вам же, как актеру, несложно побыть и мной, и братом. И нами по отдельности, и нами вместе.

ИГОРЬ: Несложно.

РИТА: Если вам у нас не понравится, уйдете раньше. Мы вас удерживать не станем. Но вам не захочется уходить.

ИГОРЬ: А почему не наоборот?

Пауза.

Если вам так нужно слияние, почему не вы у меня в рабстве?

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Потому что я в тебе нуждаюсь, а не ты во мне. Ты будешь моим сердцем, а не я твоим. Ты – часть, я – целое. Часть не может владеть целым. Получится химера.

Звонок.

РИТА: Алло!.. Хорошо… Игорь, Мишенька, нас ждут. Всё готово… Это в соседнем кабинете.

Рита и Иларий уходят.

МИШЕНЬКА: Нежные люди. Нам повезло.

Уходит следом за Оленьевыми.

ВАДИК: (шепчет Игорю) Отказывайся.

ИГОРЬ: Почему?

ВАДИК: Не знаю… Меня вдруг ужас пробрал.

ИГОРЬ: А мне вдруг стало спокойно. Я знаю, как вести себя с ними.

Выходит.

Тот же офис.

Соседний кабинет.

Те же и два адвоката Оленьева – свободный и раб («зелень»).

Все рассаживаются.

Адвокаты Оленьева раздают присутствующим контракты.

Все погружаются в изучение контракта.

Проходит всего несколько секунд, и появляется ТВ.

ОЛЕНЬЕВ: (гневно) Как посмели вторгаться? Это ведь интимное действо.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Звезда сериала “Drugs” продается миллиардеру!

Мы присутствуем при этом знаковом событии!

ОЛЕНЬЕВ: Убирайтесь!

РИТА: Ларик, не нервничай. Шакалам нужна их бесхитростная пища.

ОЛЕНЬЕВ: Шакалы. Нужен отстрел. Отряд крылатых воинов с арбалетами…

Оленьев наступает на телевизионщиков.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Господин реагирует так, словно мы ворвались к нему в спальню.

ОЛЕНЬЕВ: Вы сделали хуже. Вы вошли в духовную операционную

РИТА: Ларик, оставь, я разрешила!

ОЛЕНЬЕВ: Ах, так! Но я не разрешаю!

Оленьев хватает одну из камер и выбрасывает в окно.

Звук бьющегося стекла и сирена.

ОЛЕНЬЕВ: Вон! А с тобой потом, родная…

Появляются люди в черном и выдавливают телевидение из кабинета.

Прошло около часа.

Там же.

ВАДИК: У меня нет претензий. Страховка – о лучшей и мечтать не стоит. Мне бы такую…

Рабу всего две кодировки – от агрессии и от суицида.

Раба не могут ни к чему принуждать кроме того, что оговорено выше…

У меня сначала возникли опасения, но контракт составлен с такой любовью к клиенту.

Мне кажется, что можно подписывать.

МИШЕНЬКА: И нужно.

ВАДИК: Михаил Константинович, вот копия агента. Вам.

МИШЕНЬКА: Спасибо. (подписывает свою копию контракта)

Пауза.

ВАДИК: Игорь, твое слово. Не хватает лишь твоей подписи.

ОЛЕНЬЕВ: Я же не лакея нанимаю, я сливаюсь с высокой сущностью. Здесь всё, от начала до конца, зиждется на любви. Как, в таком случае, контракт может быть составлен без НЕЁ? Нелепость!

Пауза.

МИШЕНЬКА: Игоряша, ты так и будешь молчать?

Пауза.

РИТА: Не торопите его.

МИШЕНЬКА: Нечего сказать – ставь подпись.

Пауза.

ИГОРЬ: Почему нечего? Мне есть, что сказать.

Пауза.

ИГОРЬ: (Оленьеву) Иди ты на хуй со своей высокой сущностью и любовью. И ты, и твоя сестра.

Быстро выходит из кабинета.

Улица.

Мишенька нагоняет Игоря.

МИШЕНЬКА: Ты что, сдурел? Такая возможность! Ты же им страшно нравишься! (шипит)

Я из-за тебя мучаюсь – смотрю на пилота. Меня тянет блевать, а я все равно смотрю на пилота. Ради тебя!

Ты – главный демонавт. Ты испражнился в мою душу своим капризом. (горько) Впрочем, что я удивляюсь? Для демонавта естественно относится к людям как к отхожему месту.

Звонок.

МИШЕНЬКА: Кто это? (визжит) Я не могу сейчас разговаривать! А, это вы? Да… Спасибо… Хорошая новость. Того наглого официанта-весельчака уволили. Но есть и плохая новость. Мой друг послал меня на хуй.

ИГОРЬ: Не тебя.

МИШЕНЬКА: Нет, меня!

ИГОРЬ: Мишенька, я сыграл.

Пауза.

ИГОРЬ: На них это подействовало. Их надо иногда выводить из равновесия. Я знаю таких. Они ненавидят предсказуемых людей. А теперь они ждут от меня неожиданности. Так будет лучше.

МИШЕНЬКА: Так ты сыграл? (хихикает)  С первой встречи ломаешь комедию? Молодец. Ты не по правде послал их на хуй? Очень хвалю. А я уже почти испугался! Никакой ты не демонавт! Не пошлешь их больше?.. Ну всё, мир!

Обнимаются.

Офис.

Оленьев, Рита, два адвоката Оленьевых, Игорь, Мишенька и Вадик.

Игорь ставит подпись.

РИТА: Да!

Рита бросается на шею Игорю, покрывает его поцелуями.

МИШЕНЬКА: Да, да, да…

Оленьев, прослезившись, обнимает Игоря и Мишеньку.

Ликование Оленьева, Риты и адвоката-раба.

Мишенька брезгливо присоединяется к их радости.

Улица рядом с офисом.

Люди в черном сопровождают Оленьева, Риту и Игоря к автомобилям.

Рита и Оленьев садятся в один автомобиль.

Игорь и люди в черном – в другой.

РИТА: (исчезая в салоне) В Центр Рабства!

-5- ЦЕНТР РАБСТВА. БУКВЫ. НАНЕСЕНИЕ.

Центр Рабства – огромное, роскошное, белоснежное здание.

Смесь Пандемониума и неосуществленного Дворца Советов.

Внутри Центра.

Служители ведут Игоря, Риту и Оленьева через просторный манеж.

Есть там и другие клиенты – рабы и рабовладельцы. Всех их проводят через манеж служители Центра.

Игоря, Риту и Оленьева обгоняет группа из двенадцати человек.

Один из них, коротышка, очень возбужден.

КОРОТЫШКА: Все мои! Все мои! Только что с аукциона! Трое для души, четверо для тела. С остальными пока не разобрался! Все! Все мои!

РИТА: (Игорю) Это наркоман. Наркоман от рабства. Ему главное – обладать. Всё равно, кем. Лишь бы были рабы.

Лаборатория «ОСТРОВ».

Зависший остров, похожий на облако.

ИГОРЬ: Видите там облако, похожее на верблюда?

ОЛЕНЬЕВ: Боже мой! Действительно, похоже на верблюда.

От острова-облака отделяются существа, похожие и на мотыльков и на буквы.

Существа взлетают вверх и падают вниз.

Взлетают с верхней стороны острова, падают с нижней. Но бывает и наоборот.

Два служителя в серебристых одеяниях – «ловцы букв». В их руках – сачки.

Служители ловят сачками буквы.

Через минуту в их сачках бьются четыре: две «вознесшихся» и две «падших».

Оленьев возбуждается, глядя на ловлю.

Рита успокаивает его.

Лаборатория «БАЛЕТ (ГОМУНКУЛОВ)».

Гигантские колбы тончайшего стекла.

«Лаборанты балета» обслуживают их.

В две колбы помещается по паре букв.

«Вознесшаяся» и «падшая» - в одну колбу.

«Вознесшаяся» и «падшая» - в другую.

Буквы, помещенные в стекло, начинают танец.

Касаются друг друга и отлетают, как обожженные.

Снова сходятся.

… У танцующих букв возникает привыкание друг к другу.

Танец обретает рисунок.

Кульминация танца – между буквами образуется нить.

РИТА: Есть!

Нить почти незрима, но бесконечна.

Две связанные нитями пары «Раб – Господин» кружатся в танце.

ОЛЕНЬЕВ: (припадая к стеклу губами) Это моя пара!

РИТА: Хорошо, Ларик. Твоя…

Лаборатория «МОРЕ».

Спокойное море белого цвета.

Четыре буквы летят.

Буквы-господа над водой, буквы-рабы – под.

Летят, связанные нитями. Раб - как отражение господина.

Купание в море - пропитка буквы-раба белым цветом.

Белое рабство.

«Хранители Моря» следят за их полетом.

Песочные часы отмеряют три месяца.

Прозрачная фигурка человека, через которую струится белое вещество…

Крохотные белые крылатые существа ниспадая, отмеряют время.

Отмеряют, струясь и падая сквозь прозрачную фигурку человека.

Лаборатория ОГРАНКИ.

Смесь операционной и ювелирной мастерской.

Служитель-ювелир, очень молодой человек с длинными волосами в серебристо-синем одеянии, встречает Оленьева, Риту и Игоря.

ОЛЕНЬЕВ: Лапка крота.

СЛУЖИТЕЛЬ-ЮВЕЛИР: Хорошо.

ОЛЕНЬЕВ: Лапка крота в перстнях с бриллиантами.

СЛУЖИТЕЛЬ-ЮВЕЛИР: Сделаю.

РИТА: Ларик, почему лапка крота?

ОЛЕНЬЕВ: То, о чем я думаю. Сейчас. В данную минуту. Это и будет самое точное.

СЛУЖИТЕЛЬ-ЮВЕЛИР: Вам, Маргарита Арсеньевна, как обычно?

РИТА: Пожалуй. Самолет в мертвой петле.

СЛУЖИТЕЛЬ-ЮВЕЛИР: Конечно.

Пауза.

СЛУЖИТЕЛЬ-ЮВЕЛИР: (Игорю) А вам? Иларий Арсеньевич разрешил вам выбрать. По своему усмотрению…

Пауза.

СЛУЖИТЕЛЬ-ЮВЕЛИР: Речь идет о форме букв, которые вам нанесут. Буква-господин Илария Арсеньевича – лапка крота, Маргариты Арсеньевны – самолет. А ваши? (пауза) Могу подсказать.

ИГОРЬ: Не надо подсказывать. Я знаю.

СЛУЖИТЕЛЬ-ЮВЕЛИР: Слушаю вас.

ИГОРЬ: Меняющиеся облака.

ОЛЕНЬЕВ: Скорее, на ласочку.

ИГОРЬ: Спина как у ласочки.

СЛУЖИТЕЛЬ-ЮВЕЛИР: Облако! Прекрасно! Замечательный образ!

ОЛЕНЬЕВ: Или на кита.

ИГОРЬ: Да, очень похоже на кита.

Там же. Через 20 минут.

СЛУЖИТЕЛЬ-ЮВЕЛИР: Бриллианты на лапке крота сверкают. Самолет мастерски исполняет мертвую петлю. Облако каждую секунду меняется… Я вызываю переносчика.

Нажимает на кнопку.

Входит паж-переносчик, 14 лет.

Паж свистит.

Два облачка – буквы-рабы – послушно садятся ему на руки.

Паж идет по коридору Центра Рабства.

Переносит на себе буквы-рабыни.

Две буквы-госпожи летят за ним на небольшом расстоянии.

Лаборатория КОДИРОВКИ.

Купели.

Оленьев, Рита и Игорь - в шезлонгах.

Паж купается.

РИТА: Это хороший мальчик. Я его знаю. Он правильно купает буквы.

Паж опускает руки в прозрачную воду.

Буквы на его руках замирают.

Паж поднимает руки.

Буквы дышат.

Паж дает им возможность набраться кислорода и снова опускает руки в воду.

На дне бассейна надпись платиновыми буквами:

ЛЮБОВЬ К СВОЕЙ ЖИЗНИ. АНТИСУИЦИД.

РИТА: Как он их пропитывает! Смотреть на его движения – как волшебную музыку слушать! А ведь всего четырнадцать лет! (Игоря) Но ты пока не понимаешь красоты купания букв. Ты же неофит…

ОЛЕНЬЕВ: (Рите) Заткнись! Не мешай слушать плеск!

Искупавшись в бассейне АНТИСУИЦИДА, Паж переходит в другой бассейн.

Надпись на дне второго бассейна:

ЛЮБОВЬ К ЧУЖОЙ ЖИЗНИ. АНТИАГРЕССИЯ.

Паж плавает.

Буквы-рабы шипят, как раскаленный металл, который охлаждают.

Буквы-господа ожидают, паря над бассейном.

Паж выходит из бассейна.

ПАЖ: Готово!

Паж сдувает буквы с рук.

Сачок «служителя купели» подхватывает их.

РИТА: Здесь мы прощаемся. Желаю тебе удачи. Первый контакт тела с буквой – это особенно… Ты поймешь… (целует Игоря) До скорого. Я буду ждать.

Лаборатория НАНЕСЕНИЯ.

Игорь лежит на операционном столе.

Два «Наносителя Букв», мужчина и женщина, склонились над ним.

МУЖЧИНА: Первый раз у нас. Я новичков сразу вижу.

ИГОРЬ: По глазам?

МУЖЧИНА: Нет, не по глазам. По всему сразу. Этого не объяснить.

ЖЕНЩИНА: Не бойтесь. Ничего страшного не произойдет. Стол только для того, чтобы вы не упали.

МУЖЧИНА: Операция пустяшная. Поставлено на поток.

ИГОРЬ: Я не боюсь. Вы профессионалы. Это заметно.

Пауза.

ЖЕНЩИНА: Куда наносить?

ИГОРЬ: Спина.

МУЖЧИНА: Не советую. Вам лучше её видеть.

ЖЕНЩИНА: Буква должна быть на виду.

ИГОРЬ: Что вы рекомендуете?

МУЖЧИНА: На руки или в районе ребер.

ИГОРЬ: Руки.

ЖЕНЩИНА: Где именно?

ИГОРЬ: Предплечья.

МУЖЧИНА: Что ж, пусть будут бицепсы.

Санитары пристегивают Игоря к операционному столу.

ЖЕНЩИНА: Это от конвульсивных сокращений.

МУЖЧИНА: Чтобы вы меня ногой не ударили.

ЖЕНЩИНА: Случайно, разумеется.

МУЖЧИНА: Вам волноваться не из-за чего.

ЖЕНЩИНА: Это нам надо волноваться.

Санитар приносит две миниатюрных стеклянных башенки. В них – буквы.

Два облачка.

Меняют очертания.

Верблюд, ласочка, кит. Другие животные. Не только животные.

Вдруг облачка принимают отчетливые очертания латинских R и I.

Снова тают.

МУЖЧИНА: Итак. С четырнадцати тридцати семи пятого апреля, то есть, с момента подписания контракта, по четырнадцать тридцать семь третьего июля сего года вы являетесь рабом первой, белой, категории.

ЖЕНЩИНА: Предупреждаем. Не пытайтесь извлечь букву.

ИГОРЬ: Я умру?

МУЖЧИНА: Что вы! Нет, конечно, не умрете…

ИГОРЬ: Но…

ЖЕНЩИНА: Зачем про «но». Не пытайтесь, и всё.

ИГОРЬ: Не умру, но - боль, страдание…

МУЖЧИНА: Боль? (отрицательно кивает головой) Боюсь, мы вам не объясним.

ЖЕНЩИНА: Поймете только когда попытаетесь.

МУЖЧИНА: Но лучше не надо. (смеется)

Санитары устанавливают башенки с буквами на бицепсах Игоря.

Прикрепляют башенки к предплечьям тонкими ремешками.

МУЖЧИНА: Сделаем нанесение синхронно с господами. (пауза) Ведь параллельно буквы-властелины наносятся и Иларию Арсеньевичу и Рите.

ЖЕНЩИНА: Подождем немного.

Пауза.

Звуковой сигнал.  Зажигается аварийная лампочка.

МУЖЧИНА: Пора!

ЖЕНЩИНА: (Игорю) Готовы?

ИГОРЬ: Вполне.

МУЖЧИНА: Вот и молодец.

ЖЕНЩИНА: Три… Два… Один…

Наносители выдергивают из-под двух башенок два стеклянных фундамента.

Теперь между облаками и кожей Игоря нет преград.

Облака сначала мечутся внутри башенок, потом успокаиваются и плавно оседают на коже Игоря.

Буква-самолет совершает петлю и пикирует в живот Риты.

Лапка, украшенная перстнями, раздвигает кожу на запястье Оленьева как крот почву.

Кожа Игоря впитывает облака.

Самолет тонет в животе Риты как в море.

Лапка зарывается в запястье Оленьева. Оленьев улыбается.

Санитары отстегивают опустевшие стеклянные башенки.

ЖЕНЩИНА: Как ощущение?

ИГОРЬ: Похоже на укус медузы.

МУЖЧИНА: Ха! Так все говорят.

ЖЕНЩИНА: Болеть не будут. Укусы…

МУЖЧИНА: Кусы-кусы…

Игорь рассматривает две буквы, ставшие частью его тела.

Буква, означающая, что он раб Илария Оленьева, слева.

Буква, означающая, что он раб Риты, справа.

Два живых облака, от которых исходит сияние.

ЖЕНЩИНА: Смотри, любуется, белый…

МУЖЧИНА: (глядя прямо в глаза Игорю) Какая отличная рабыня! Сладкая и сильная! Струна-рабыня!

Женщина визжит и хлопает в ладоши.

ЖЕНЩИНА: Я лизну… (высовывает язык и тянется к облаку на левой руке Игоря)

МУЖЧИНА: Не поперхнись.

ИГОРЬ: Я могу идти?

Приступ смеха у наносителей.

С двух сторон они подступают к Игорю и нюхают облака.

Игорь отталкивает наносителей, те заливаются тонким смехом.

МУЖЧИНА: (глядя на Игоря) Звонкая!

ЖЕНЩИНА: (мужчине) А ты - лизун!

МУЖЧИНА: Это ты говоришь? Ха-ха-ха!

Женщина показывает язык.

ИГОРЬ: Дальше веселитесь без меня.

Игорь встает со стола и покидает операционную.

Центр Рабства.

Манеж.

Игорь один в огромном пустом пространстве.

Облака сияют на его руках.

ИГОРЬ: Интересно, какая сейчас погода?... Ясно или облачно? Если облачно, то как они отреагируют на те большие облака, которые в небе?..

К Игорю подходит служитель Центра.

СЛУЖИТЕЛЬ: (протягивает Игорю конверт) Иларий Арсеньевич просил вам передать…

«Друг мой Игорь! Сегодня мы уже не увидимся. Завтра тоже. Отдыхай. Послезавтра, 7-го апреля, в светлый праздник Благовещения начнется наше служение. Твой Иларий.»

К письму прилагается пригласительный билет.

«Иларий и Маргарита Оленьевы приглашают Вас на Торжество 7-го апреля в 16-00. Празднование состоится в доме Оленьевых. Адрес….»

«Приглашение на два лица.

Захаров Михаил Константинович.

Игорь (наш с Ритой раб)».

-6- TEMPEST

6-е апреля.

Ресторан THE TEMPEST.

За столиком – Игорь и Мишенька.

Игорь снимает пиджак и остается в майке с короткими рукавами.

Столик озаряется сиянием, исходящим от букв на его бицепсах.

Мишенька надевает очки и внимательно изучает буквы.

МИШЕНЬКА: Класс! Красота!.. Ну, поздравляю, Игориня-рабыня… Ты знаешь, что по традиции букву надо оросить?.. Ты не знал?.. Видишь как, ты не знаешь ваших традиций. Своих традиций… По буквам стреляют шампанским. Если этого не сделать, служение может пойти не так… Не оросить – плохая примета… А ты не знал.

Мишенька звонит в хрустальный колокольчик.

Подходит официантка.

Мишенька, не вставая со стула, осматривает официантку.

Пауза.

МИШЕНЬКА: Извините, что я вас разглядываю. У нас сегодня особый день. Праздник и, одновременно, траур. Игоряша прощается со своим статусом. Статусом фрика, или свободного. (пауза) Не понимаете? Ничего страшного. Главное, что вам надо понимать: сегодня у нас особенный день. И поэтому нам не все равно, какая официантка нас обслуживает. Но вы молоды, хороши собой, вы нам подходите. (читает имя на униформе официантки) Розалия… К тому же, у меня хорошее настроение. Вы подходите, Розалия. Принесите бутылку самого дорогого шампанского. Спасибо, Роза ли я?

Розалия уходит.

МИШЕНЬКА: Будешь икру и осетрину?

ИГОРЬ: Каждая из букв – это целый алфавит, новый язык. Они говорят со мной, хотят мне что-то сообщить, а я не понимаю!

МИШЕНЬКА: Выучишь.

ИГОРЬ: Я только догадываюсь.

МИШЕНЬКА: Невозможно выучить новый язык за один день. Не все сразу.

ИГОРЬ: Кажется, поэма. Их речь - поэзия.

МИШЕНЬКА: Они ведь вчера родились…

ИГОРЬ: Они говорят мне в кровь, а потом уже, из крови, стихи и музыка поступают в мой слух.

МИШЕНЬКА: У них разные голоса?

ИГОРЬ: Совсем. Хотя язык – один.

Розалия приносит шампанское в ведерке со льдом.

Мишенька изучает бутылку.

МИШЕНЬКА: Да, это хорошее шампанское…

РОЗАЛИЯ: Открыть?

МИШЕНЬКА: Открывайте… (спохватившись) Хотя, нет! Вы что делаете? Мы же обмываем буквы! Я сам должен это сделать. (Игорю) Подставляй руки!

Мишенька открывает шампанское.

МИШЕНЬКА: Я это сделаю… Хотя пробка и вылетает… Дрянь маленькая – вылетать она любит!

Бутылка стреляет.

Мишенька поливает буквы Игоря шампанским.

МИШЕНЬКА: (передает бутылку Розалии) Теперь разливайте.

Розалия разливает шампанское по бокалам.

Игорь потирает залитые шампанским буквы.

ИГОРЬ: Одна из них, левая, любит шампанское, а другая, правая, терпеть не может.

МИШЕНЬКА: Буква Риты любит?

ИГОРЬ: Да.

МИШЕНЬКА: (поднимая бокалы) За тебя, мой дорогой! Пригубим… Да, хорошее шампанское.

Пьют.

ИГОРЬ: Я пью и губами и буквами. Алкоголь входит через них.

МИШЕНЬКА: Сначала он входит в кровь твоих букв. У них ведь тоже есть кровь?

ИГОРЬ: Похоже, что есть.

Через полчаса.

МИШЕНЬКА: Быстро мы выпили… Я ради тебя пью… Ты же знаешь, что я не пью?

Мишенька звонит в колокольчик.

Появляется Розалия.

МИШЕНЬКА: Роза ли я?.. Вы знаете, что ваше имя должно писаться в три слова. Роза ли я… А потом должен стоять знак вопроса… Передайте мое пожелание метрдотелю… Подождите! Я вас не отпускал… Эта буква на игоряшиных мускулах любит шампанское. Принесите еще бутылку.

Розалия уходит.

Мишенька наблюдает за Игорем.

МИШЕНЬКА: Где ты? Тебя нет со мной.

ИГОРЬ: Я здесь. Просто нас четверо за столом.

МИШЕНЬКА: Мы и они?

ИГОРЬ: Они понимают, о чем мы говорим.

Розалия приносит ведерко с шампанским.

Мишенька открывает шампанское.

МИШЕНЬКА: Карликовый пробковый летун! Какая любит, правая?

ИГОРЬ: Левая.

Мишенька льет шампанское на левую руку Игоря.

Отдает полупустую бутылку Розалии.

МИШЕНЬКА: Разливай, Розалия… Роза-ли-я раз-ли-вает…

Игорь и Мишенька поднимают бокалы.

Пьют.

Раздается смех.

Игорь и Мишенька оборачиваются.

И видят того самого официанта, который смеялся.

Официант смотрит на Игоря и Мишеньку. На его лице ни тени улыбки, но он смеется.

МИШЕНЬКА: Что это? Я сплю?

МЕТРДОТЕЛЬ: (вбегает) Он только за расчетом пришел. Он не работает! Мы его уволили. Я клянусь вам. Только за расчетом.

Метрдотель выталкивает официанта из зала.

МИШЕНЬКА: Мое терпение лопнуло. Скажу своим ребятам – его отметелят.

ИГОРЬ: Не надо.

МИШЕНЬКА: Почему? Демонавтов надо учить. Они выходят в открытый Ад, а мы им что делаем? Обрезаем фал.

ИГОРЬ: Не надо. Меня это совершенно не раздражает. Пусть смеется.

Игорь пьет шампанское.

ИГОРЬ: (Метрдотелю) Позовите его.

МЕТРДОТЕЛЬ: Он ушел.

ИГОРЬ: Верните.

Метрдотель убегает.

МИШЕНЬКА: Что ты задумал?

ИГОРЬ: Не знаю.

МИШЕНЬКА: Не знаешь, для чего его зовешь?

ИГОРЬ: Я не задумал. Я не могу думать.

МИШЕНЬКА: Пьяный.

ИГОРЬ: Трезвый. Но думать не могу. Они думают за меня. Они его зовут.

МИШЕНЬКА: Болтаешь.

Метрдотель возвращается с уволенным официантом.

ИГОРЬ: (официанту) Смейся.

Официант серьезен.

ИГОРЬ: Смейся.

Пауза.

Официант серьезен.

МИШЕНЬКА: (Метрдотелю) Вы понимаете, что вы испортили нам праздник?

МЕТРДОТЕЛЬ: За расчетом. Извините, что так получилось.

Игорь и Официант молча смотрят друг на друга.

Пауза.

У Официанта начинается истерика.

Он плачет без слез, фыркает и пританцовывает.

ИГОРЬ: Уходи, приятель. (пьет) Теперь мне смешно.

Официант уходит.

МЕТРДОТЕЛЬ: Понимаете, с ним случилась такая история… Он был в рабстве, там пережил шок – не знаю точно, что произошло. Но шок… Потом он был отпущен…

МИШЕНЬКА: Списан.

МЕТРДОТЕЛЬ: Может быть…  Он попытался интегрироваться в «Либерту». Так они называют состояние вне рабства – у него не получилось. Вот, пытался работать – водителем, официантом – не получилось. И он вернулся к господину сам –  со вчерашнего дня он снова раб.

МИШЕНЬКА: Не смог в «Либерте». Да, такие обычно становятся «синими».

МЕТРДОТЕЛЬ: Он – «сине-красный».

МИШЕНЬКА: Спасибо, ваш рассказ нас заинтересовал. Но больше мы не хотим вас слушать. Мы позовем вас, если нам будет нужно.

Метрдотель уходит.

ИГОРЬ: Они мне ничего этого не рассказали. Ни про возвращение его к господину, ни про «Либерту». Они лишь сказали, что он неисцелимо безумен.

МИШЕНЬКА: Ты понял на их языке такую мысль? Ты же еще не знаешь их языка.

ИГОРЬ: Они сообщили музыкой. И потом – их язык как-то быстро учится.

Пауза.

МИШЕНЬКА: Будешь еще шампанского?.. Она будет?

ИГОРЬ: Она уже нет. (пауза) Но я буду.

Через два часа.

За столиком – Игорь, Мишенька и Розалия.

Мишенька очень пьян.

У столика – ящик самого дорого шампанского.

Мишенька открывает бутылки одну за другой и поливает Игоря, себя и Розалию.

РОЗАЛИЯ: Я была в рабстве. Правда, всего неделю.

ИГОРЬ: В «розовом»?

Розалия краснеет.

ИГОРЬ: Извини, я не должен был спрашивать.

РОЗАЛИЯ: Ничего. Да, в «розовом». Меня проиграли…

МИШЕНЬКА: Один раз в году рабы становились господами, а господа рабами. Это называлось Сатурналии. Но тогда они не знали, что есть Ураналии и Плутоналии.

Падает.

Входят охранники и уносят Мишеньку.

РОЗАЛИЯ: Если бы ты был «розовым» рабом, я бы не имела права тебя целовать… Твой господин мог бы засудить меня.

Игорь и Розалия целуются.

РОЗАЛИЯ: «Розовых» рабов можно целовать только с разрешения господина.

Появляется охранник Мишеньки и шепчет что-то Игорю на ухо.

ИГОРЬ: (Розалии) Я должен с тобой расстаться… Моему другу плохо.

РОЗАЛИЯ: Так я вам помогу! Я работала медсестрой.

ИГОРЬ: Нет, Мишенька не любит чужих.

РОЗАЛИЯ: Жаль.

ИГОРЬ: Я приду к тебе. (целует Розалию и уходит)

РОЗАЛИЯ: (оставшись одна, пьет шампанское) Хорошо, что ты – «белый» раб.

-7- ТОРЖЕСТВО

7-е апреля.

Парк – собственность Оленьевых.

Ясно.

В парке фуршет.

Много дорого одетых гостей.

Игорь, Мишенька и Отец Ангий на скамейке, в стороне от остальных пирующих.

ОТЕЦ АНГИЙ: Открой!

Игорь, несмотря на прохладную погоду, снимает пиджак и расстегивает рубашку.

Отец Ангий, молодой человек с огромной бородой, рассматривает буквы на руках Игоря.

ОТЕЦ АНГИЙ: Искусная работа. Ничего не скажешь! Глаз радуется, и только.

Голос Отца Ангия тонкий, это почти голос девочки.

ОТЕЦ АНГИЙ: Я отношусь к буквам как к существам одушевленным. Сущностям, наделенным собственной душой и разумом.

ИГОРЬ: (застегивая рубашку) Я тоже.

ОТЕЦ АНГИЙ: Ты слышишь их?

ИГОРЬ: Слышу.

ОТЕЦ АНГИЙ: Всё понимаешь?

ИГОРЬ: Нет, не всё… Пока не всё.

ОТЕЦ АНГИЙ: А я - почти всё. Я, никогда не будучи рабом, изучал язык чужих букв.

ИГОРЬ: Вы понимаете, о чем говорят мои?

ОТЕЦ АНГИЙ: Сейчас они безмолвствуют. Но я слышу их мысли.

ИГОРЬ: О чем же они думают?

ОТЕЦ АНГИЙ: Я пока не могу тебе поведать. Когда я почувствую в тебе меру понимания, расскажу.

МИШЕНЬКА: (страдая от похмелья) Знать бы еще, в чем измеряется понимание.

ОТЕЦ АНГИЙ: Буквы нуждаются в исповеди.

Пауза.

ОТЕЦ АНГИЙ: Они страдают от невыговоренности. От отсутствия должного диалога с носителями.

Пауза.

ОТЕЦ АНГИЙ: Мир очень меняется. Близок тот час, когда буквы получат  статус души живой, будут принимать крещение, исповедоваться и причащаться.

МИШЕНЬКА: А отпевание? 

ОТЕЦ АНГИЙ: Иронии здесь не самое место. Мир меняется, человек за ним не поспевает. Надо, хотя бы, пытаться учитывать время. Оно - другое… Да, и отпевание, конечно.

МИШЕНЬКА: Чему удивляться? Обсуждается же возможность принятия в лоно Церкви зверей и птиц.

ОТЕЦ АНГИЙ: А буквы больше, чем звери и птицы.

МИШЕНЬКА: Но тогда и люди совсем уравниваются с животными и буквами. Если их тоже можно приобщать к святой церкви, то чем мы, люди, лучше?

ИГОРЬ: Ничем!

Подходит официант с подносом. На подносе бокалы с шампанским.

Мишенька брезгливо отказывается от шампанского.

МИШЕНЬКА: Уйдите от меня! Ничего не могут предложить, кроме алкоголя. Вечно пьяная страна! Был такой анекдот: в вашей водке крови не обнаружено… Так вот, я скажу больше: эта страна - живая водка, надевшая на себя тела людей. Если это, конечно, люди… Точно не лучше животных. 

ОТЕЦ АНГИЙ: Резко, но справедливо. (берет бокал) С Благовещеньем!

Танцующей походкой подходит легкий двадцатилетний парень.

НИКИТА: Здравствуйте! Вы отец Агний?

ОТЕЦ АНГИЙ: Отец Ангий. Не Агний. Духовник Илария и Маргариты.

НИКИТА: Я – Никита.

ОТЕЦ АНГИЙ: А, новый раб Илария Арсеньевича!

НИКИТА: И Риты.

ОТЕЦ АНГИЙ: Да, конечно, и Риты. Наслышан. Восходящая звезда балета. Познакомься с Игорем, Никита. Вам теперь предстоит совместное духовное странствие.

НИКИТА: (Игорю) Привет, у тебя какой срок?

ОТЕЦ АНГИЙ: Никита, ответственно избирай слова. Срок! Вы же не зэки! Следует говорить: время служения.

НИКИТА: Извиняюсь.

ИГОРЬ: Три месяца.

НИКИТА: У меня тоже. Вчера контракт подписал.

ИГОРЬ: Я – позавчера.

НИКИТА: Разругался с руководством в Театре. У меня и отобрали все партии. И решил я их послать. И ушел. И тут меня Рита нашла. И предложила: давай к нам на три месяца! А они мне как раз сказали: мы тебе ноги сломаем. А Рита говорит: с нами тебя никто не тронет.

МИШЕНЬКА: Ритуля сама тебя нашла?

НИКИТА: Мы же друзья! Она все мои выступления видела.

ОТЕЦ АНГИЙ: Как твои буквы, Никита? 

НИКИТА: На ногах.

ОТЕЦ АНГИЙ: Дозволь взглянуть.

НИКИТА: Неудобно. Банкет. Люди. 

ОТЕЦ АНГИЙ: Отбрось стеснение. Здесь все свои.

Никита снимает брюки.

Две стройных белых буквы чуть выше колен.

Буквы танцуют.

Отец Ангий жадно всматривается в их танец.

ОТЕЦ АНГИЙ: Смотрите, как интересно. Одна буква – маститый исполнитель. Прима. Она отрывается и парит над кожей. Она – летающий балет. Ей по нашим меркам лет 27.

ИГОРЬ: Как мне.

ОТЕЦ АНГИЙ: А вторая – только начинает танцевать. Первые шаги в большом балете. Ей лет 13. Но она безмерно талантлива. Девочка. Буква-рабыня Илария Арсеньевича.

НИКИТА: Мне мой педагог то же самое говорила. Ты танцуешь и как мастер, и как ребенок. В этом есть твой стиль. Стиль Никиты.

ОТЕЦ АНГИЙ: Ты нравишься буквам как танцовщик. Очень нравишься. Они любят с тобой танцевать. Ты ведь танцуешь в сновидениях?

НИКИТА: После того, как ушел из Театра, только в них и танцую.

ОТЕЦ АНГИЙ: Я знаю. Но буквам с тобой и неуютно.

НИКИТА: Почему?

ОТЕЦ АНГИЙ: У тебя гендерное несоответствие.

НИКИТА: Я не совсем понял.

ОТЕЦ АНГИЙ: Ты  - женщина в мужском теле. А буквы этого не любят. Они предпочитают совпадение души и тела.

НИКИТА: Я, вроде бы, мужчина.

ОТЕЦ АНГИЙ: Ты уверен?

НИКИТА: Ну, да…

ОТЕЦ АНГИЙ: Суждения поверхностные – проблема юношества. Ты ведь ни в кого не влюблен?

НИКИТА: Нет.

ОТЕЦ АНГИЙ: И ни разу не был. Даже в школе.

НИКИТА: Откуда вы знаете?

ОТЕЦ АНГИЙ: Это очевидно.

НИКИТА: Я могу влюбиться.

МИШЕНЬКА: Звучит неубедительно.

НИКИТА: Я влюбляюсь на сцене. Только когда танцую. Только в тех, с кем танцую.

ОТЕЦ АНГИЙ: Только в женщин?

НИКИТА: Почти всегда в женщин.

ОТЕЦ АНГИЙ: Но не всегда?

НИКИТА: Я не знаю.

ОТЕЦ АНГИЙ: Сам себя не знаешь, Никита.

НИКИТА: Я в танец влюблен. Он один охватывает всех. Он - наш всеобщий возлюбленный. Танец, он - не мужчина и не женщина. Я его люблю.

МИШЕНЬКА: Танец - тоже живое существо, достойное крещения.

ОТЕЦ АНГИЙ: Может быть. (Никите) Штаны можно надеть.

Через полчаса.

Просторный луг в парке.

ГЛАШАТАЙ: Дорогие гости! Просим вас обратить взоры к небесам!

Слуги раздают гостям бинокли.

Часть гостей смотрит в небо, часть - припадает к большому экрану в парке.

На экране – небо.

ОТЕЦ АНГИЙ: А торжество сие началось со скорби. (пауза) Иларий Арсеньевич умер.

НИКИТА: То есть, как это - умер??

ОТЕЦ АНГИЙ: Он сгорел. (пауза) Но он вновь рождается. Сегодня.

МИШЕНЬКА: Сегодня – день рождения Ларика?

ОТЕЦ АНГИЙ: Иларий Арсеньевич убивает себя и рождается заново.

НИКИТА: Сжигает?

ОТЕЦ АНГИЙ: По-разному случается. Сгорает, замерзает, тонет, взрывается, отравляется удушающим газом, погибает от любви.

НИКИТА: Он бессмертен.

ОТЕЦ АНГИЙ: Нет! Ни в коем случае. Он многократно смертен.

НИКИТА: И многократно рождаем?

ОТЕЦ АНГИЙ: Рано вам об этом. Всё поймете превратно. (пауза) Да, сегодня его день рождения. И поэтому все мы здесь.

Небо.

Спортивный самолет выбрасывает парашютистов.

Все, происходящее в небе, демонстрируется на экране.

Титры на экране: «ДОЖДЬ АНГЕЛОВ».

МИШЕНЬКА: (закрывая глаза) Я не могу! Не могу на это смотреть!

Небо.

24 парашютиста складывают фигуру ангела.

Ангел держит в руках большую гусеницу.

Ангел летит.

Ангел распадается.

Луг.

На него опускаются парашютисты.

Это дети. Мальчики, 12-14 лет.

На них - костюмы золотых ангелов.

Большой Ангел распался на малых.

Последним на луг опускается то, что было гусеницей в руках Ангела.

Парашютист в белом костюме, напоминающем оплывший бесформенный скафандр.

Отец Ангий, тихо читая молитву, подходит к гусенице.

Разрезает костюм-скафандр садовыми секаторами.

ОТЕЦ АНГИЙ: Вскрываем куколку…

В скафандре – Иларий Оленьев.

ОТЕЦ АНГИЙ: С Днем Рождения, душа живая!

Оленьев плачет и кричит как настоящий младенец.

Аплодисменты гостей.

ОТЕЦ АНГИЙ: Ну, ну, родовые тяготы позади! Баю-баюшки!

Слуги вносят огромную соску.

Оленьев припадает к ней.

Через несколько часов.

Вечер.

Иларий в мантии и Рита в летном костюме сидят на высоких стульях, как на тронах.

Перед ними на почтительном расстоянии стоят на коленях Игорь и Никита.

Детки в золотых костюмах осыпают Игоря и Никиту цветами.

Гости аплодируют.

Оленьев по-младенчески смеется.

РИТА: Ларик, это тебе! Эти двое - тебе подарок! С днем рождения!

ГОСТИ: (хором) С днем рождения!

-8- ЭТО

8-е апреля, раннее утро.

Загородная резиденция Оленьевых, примыкающая к парку.

Жилой дом – главное здание резиденции.

Лобби.

В креслах – Игорь, Никита и Клавдий.

Игорь – в белой рубашке и белых штанах.

Никита – в белой балетной форме.

Клавдий – худой, лысый, сорокалетний человек, чье лицо запомнить невозможно. На нем что-то, напоминающее белый халат хирурга. 

КЛАВДИЙ: (голосом простуженной женщины) Мы зовем это: Храм. Но вы никогда так не называйте. Иларий Арсеньевич не любит. Сам он называет это по-разному. Эфир. Кристалл. Океан. Иногда Роса, Стекло… Зависит от настроения.

НИКИТА: Хорошо, храмом не называть. А как называть? Эфиром?

КЛАВДИЙ: Никак. В третьем лице. Это… Там… Я пошел Туда. «Он» – не говорите. У этого пространства нет пола.

НИКИТА: Оно?

КЛАВДИЙ: И «оно» - не надо. Говорите: «Там, где проходят репетиции». (пауза) Со временем вы научитесь никак это не называть. (пауза) Вы потом почувствуете это пространство. Услышите его. А пока – две вещи. (пауза) Тишина и чистота. Полная тишина и абсолютная чистота. То есть, говорить, не повышая голос, и только тогда, когда Иларий Арсеньевич к вам обратится. Входить туда чисто вымытыми и в свежевыстиранной одежде. Горничные об этом позаботятся. С собой ничего не брать. Все, что надо, вам доставят. (смотрит на часы) Пора идти. Думаю, все будет в порядке. 

Длинный прозрачный тоннель.

Он соединяет жилой дом и «это пространство».

Тоннель идет через сад.

Слева и справа – кусты и деревья.

Через стеклянные стены тоннеля разглядеть «пространство» сложно – всё искажается.

Таково свойство стен тоннеля – искажать.

Все же, можно понять, что «это» - пятиэтажная усеченная пирамида.

Большие окна, обилие стекла.

Лучи рассвета пронзают «это» насквозь.

Клавдий Игорь и Никита проходят тоннель и оказываются в просторном зале.

КЛАВДИЙ: Это.

В зале нет ничего кроме десятка молодых женщин («зеленых» рабынь), моющих пол.

Злато-зеленая рабыня постарше руководит ими.

КЛАВДИЙ: (представляя Игорю и Никите «старшую рабыню») Это жрица Арина… Арина знает о вас. Вам еще предстоит общаться.

АРИНА: Можете звать меня Арина, или жрица, или жрица Арина. Но при Иларии Арсеньевиче говорить «жрица» не надо.

НИКИТА: Мы догадались.

Зеленые рабыни прекратили мытьё и уставились на Игоря и Никиту. Клавдий заметил это и пальцем указал на пол. Рабыни поспешно вернулись к работе.

Клавдий, Игорь и Никита подходят к лифту.

НИКИТА: А Иларий Арсеньевич как их называет? По именам?

КЛАВДИЙ: (нажимая кнопку вызова лифта) Никак. Он их не видит.

Лифт спускается, двери бесшумно раскрываются.

КЛАВДИЙ: Прошу.

Игорь и Никита заходят в лифт.

КЛАВДИЙ: Я с вами не поеду. Если что-то понадобится, обращайтесь ко мне или к Арине. (не входя в лифт, нажимает кнопку «1»). Удачи.

Двери лифта закрываются.

НИКИТА: Здесь и удача не поможет. Если поможет, то что-то другое. 

Лифт в форме прозрачного ангела возносит Игоря и Никиту на Первый Уровень.

-9- ОДЕЯНИЕ

Первый уровень.

Двери лифта открываются.

Игорь и Никита выходят.

Их встречают двое в серых тогах с медальонами (ромбами из цветного стекла).

ПЕРВЫЙ: Здравствуйте. Мы – жрецы-костюмеры. Вы, Игорь, следуйте за мной.

ВТОРОЙ: А вы, Никита, за мной.

На том же, первом, уровне.

Примерочная.

В центре комнаты – Роза.

Роза из золота, покрытая бриллиантами как капельками росы.

Кажется, что золото и бриллианты настоящие.

Роза сияет так, что глаза Игоря не выдерживает.

ИГОРЬ: Ослепнуть можно.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ-КОСТЮМЕР: Нельзя. (пауза) Это ваш костюм. Раздевайтесь.

Через полчаса.

Жрец-костюмер застегивает последние застежки – заканчивает облачение Игоря в костюм Розы.

На плечах Игоря – чашечка цветка. Голова – внутри чашечки. Две прорези оставлены для глаз.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ-КОСТЮМЕР: Вам как раз? Не жмет?

ИГОРЬ: Нет.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ-КОСТЮМЕР: Должно быть удобно. Предстоит долгая репетиция. (пауза) Хорошо, что вы стройный. Есть ощущение стебля, а не тумбы.

Руки Игоря покрыты золотыми шипами. Две прорези оставлены для букв.

ИГОРЬ: Мне удобно.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ-КОСТЮМЕР: Тогда идем. Нас уже ждут.

Жрец-костюмер ведет Игоря из костюмерной в пространство, которое можно назвать репетиционным залом Первого Уровня Этого Пространства.

-10- ПЕРВАЯ РЕПЕТИЦИЯ

Репетиционный зал.

Высокий потолок, одна стена целиком стеклянная.

Много света.

В зале Оленьев, отец Ангий и 12 золотых рабов Оленьева.

Рабы - мальчики 13-14 лет в белых одеждах.

В их руках – ветви.

Мальчики тихо поют и медленно и бесшумно взмахивают ветвями. 

Их движения легки.

На Оленьеве нет никакой одежды, но всё его тело покрыто драгоценными камнями.

Ни одного нагого кусочка кожи, закрыт каждый сантиметр.

Жрецы-костюмеры вводят Игоря в костюме Золотой Розы и Никиту в балетной форме, полностью покрытой зелеными листьями.

Подведя Игоря и Никиту к Оленьеву, жрецы-костюмеры удаляются.

ОЛЕНЬЕВ: (падая на колени) Благослови нас, отец Ангий.

ОТЕЦ АНГИЙ: Да поддержит вас Господь на этом сложном пути, да не даст вам сбиться и заблудиться. (пауза) Очень переживаю за вас, буду неустанно молиться.

Оленьев целует руку отцу Ангию. Ангий осеняет пространство и присутствующих крестным знамением.

ОТЕЦ АНГИЙ: (Игорю и Никите) Вот и началось ваше служение. (трогает шипы Игоря и листья Никиты) Если почувствуете, что костюмы обжигают вас, поедают и не дают себя сбросить, не унывайте - молитесь!

Отец Ангий уходит.

ОЛЕНЬЕВ: (не вставая с колен) Эфир, впусти нас! И спасибо тебе за всё!

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Кипарис и Сакура, подойдите.

Два мальчика подходят к Оленьеву.

Оленьев целует мальчикам руки.

ОЛЕНЬЕВ: Ведите нас!

Кипарис и Сакура взмахивают ветвями. К ним подходят десять других мальчиков.

Двенадцать мальчиков образуют круг вокруг Оленьева, Игоря и Никиты.

Оленьев поднимается с колен.

ОЛЕНЬЕВ: (Никите) Ты в детстве запускал воздушных змеев?

НИКИТА: Нет. Не помню.

ОЛЕНЬЕВ: У них (показывает на мальчиков) дух не замурован в тело, как у нас. Он летает здесь, рядом, как воздушный змей.

Они еще могут отпускать его. Потом нить сокращается. Ты не хочешь этого, хочешь, чтобы змей еще полетал, а нить сокращается, сокращается и - удар!  Змей уже внутри тебя. Не отпустишь, не поиграешь… Астра!

Один из мальчиков выходит из круга и через несколько секунд возвращается с тремя бумажными змеями.

Астра дает Оленьеву змея, украшенного сверкающими камнями; Никите – змея, украшенного цветами; Игорю – змея, украшенного цветами из металла.

На змеях – текст пьесы.

Через час.

Никита танцует.

Оленьев ползет за ним.

Мальчики тихо поют на протяжении всей репетиции.

ИГОРЬ: Не пытайся.

ОЛЕНЬЕВ: (Никите) Погоди, Вьюн, не так быстро. Я не успеваю за тобой!

ИГОРЬ: У тебя никогда не получится. Минералу не стать растением.

ОЛЕНЬЕВ: Я стану! Я буду живой природой.

ИГОРЬ: Нет. Ты сможешь стать лишь таким, как я. Цветком из камня или даже человеком из камня.

ОЛЕНЬЕВ: (орёт) Мне не это надо!!!

ИГОРЬ: Вся вселенная - для нас, минералов; звёзды состоят из нас.

Духи недр помогут нам переходить со звезды на звезду.

Ты увидишь космос.

ОЛЕНЬЕВ: У меня нет глаз и чувств, чтобы наслаждаться космосом.

ИГОРЬ: Ты не знаешь новейших открытий. У тебя будут глаза и чувства. Посмотри на твои минеральные жилки. Они станут нервами. Духи недр научились наделять нас нервами. Мы будем - минералы с нервами, всё видящие, всё чувствующие и всем наслаждающиеся минералы.

ОЛЕНЬЕВ: Но в нас, все равно, не будет жизни.

ИГОРЬ: Мы живем долго.

ОЛЕНЬЕВ: Мы не живем долго.

Пауза.

Оленьев поднимается.

ОЛЕНЬЕВ: Вы должны бороться за меня!

Никита, ты - Вьюн, растение, твой танец направлен вверх, а не вбок.

Я должен хотеть стать таким, как ты, стать тобой.

(Игорю) Ты не те роли играл. Они тебя погубили. Ты – не Принц Минералов, ты – всё тот же спецагент, который сражается с мафией.

И ты еще мечтаешь о Гамлете?

Непрофессионально. (пауза) Продолжаем.

НИКИТА: Сначала?

ОЛЕНЬЕВ: Нет, пройдем до конца. Потом вернемся к началу.

Игорь одевает Оленьева в золотистую сеть.

ОЛЕНЬЕВ: Не хочу таких нервов! Не хочу ТАК видеть!

ИГОРЬ: Теперь ты сможешь полюбить принцессу Минерального Царства.

Появляется мальчик 8 лет, одетый Принцессой, весь в драгоценных камнях.

Игорь подводит мальчика к Оленьеву.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: (Игорю) Стоп! Ты и Принцесса – из разных миров.

А должны быть из одного мира! Чтобы я поверил!

А то кажется, что ты её украл, эту Принцессу, за которой я и вправду готов идти, куда угодно… (любуется мальчиком)

Пауза.

ИГОРЬ: Они тихо поют.

ОЛЕНЬЕВ: Кто?

ИГОРЬ: Дети.

ОЛЕНЬЕВ: Это не твоего ума дело.

ИГОРЬ: Буквы сказали: «Хору петь в другом ритме».

ОЛЕНЬЕВ: Твои буквы?

ИГОРЬ: Мои буквы – твоим.

Дети должны сменить ритм, чтобы музыкой раскачать твои «кристаллические решетки».

ОЛЕНЬЕВ: А вдруг потом решетки не соберутся?

ИГОРЬ: Соберутся! Буквы говорят.

ОЛЕНЬЕВ: Знаю! Ты хочешь, чтобы музыка расшатала меня, расщепила на частицы, а потом я бы собрался в Золотой Цветок! Ты - Каменный Демон!

ИГОРЬ: Они верят в твое желание стать растением. Но мир, в котором ты находишься, не поможет тебе. Ты живешь в мире, где чудо невозможно. Так что, желай сколько угодно – ничего не выйдет. Останешься камнем. Так буквы говорят.

ОЛЕНЬЕВ: (пристально глядя на Игоря) Не все так общаются со своими буквами.

Возможно, это связано с даром актера.

Что ж, твои буквы говорят, что мне никогда не пройти первый уровень?

ИГОРЬ: Измени музыку – изменишь мир.

ОЛЕНЬЕВ: Что еще?

ИГОРЬ: Не отказывайся от нервов. Слушай нервами новый ритм, и кристаллическая решетка рухнет. Ты выйдешь из минеральной оцепенелости.

ОЛЕНЬЕВ: Ритм, ритм… Ладно, я попробую… (пауза) Что ж, на сегодня – всё. Завтра с утра продолжим.

Игорь и Никита выходят.

Оленьев осторожно снимает с себя один драгоценный камень.

Под камнем – золотая буква.

Синие камня сменяется сиянием буквы.

ОЛЕНЬЕВ: (Мальчику-Принцессе) Подойди, мой прекрасный.

Мальчик-Принцесса подходит к Оленьеву.

Оленьев снимает один камень с груди Мальчика.

Под камнем – золотая буква.

Сияние буквы Оленьева встречается с сиянием буквы Мальчика.

-11- РИТА

С 8-го на 9-е апреля.

Полночь.

Никита спит в своей комнате в доме Оленьевых.

Входит Рита.

РИТА: (бесцеремонно тормошит Никиту) Вставай!

НИКИТА: (проснувшись) В чем дело?

РИТА: В том, что надо вставать.

НИКИТА: Что случилось?

РИТА: Ничего. Мы едем.

НИКИТА: Едем?... Ну, хорошо, я сейчас.

Рита и Никита едут на автомобиле.

Рита за рулем.

Автомобиль пересекает кольцевую дорогу и въезжает в Москву.

НИКИТА: Зачем нам в Москву?

РИТА: Танцевать.

Москва.

Ночной клуб ВВЫСЬ.

Музыка. Танцующие.

РИТА: Будем танцевать, пока я не упаду.

НИКИТА: У меня завтра репетиция с Иларием Арсеньевичем.

РИТА: Я не слышу тебя!

НИКИТА: Хорошо! Пока не упадете!

РИТА: Да!!!

Раб с рабовладелицей танцуют.

Их буквы отделяются от тел и тоже танцуют в воздухе.

Буква-самолет Риты обретает черты человечка…

Глубокая ночь.

Никита выносит Риту из клуба.

НИКИТА: Как же мы поедем?

Парковщик подгоняет ритин автомобиль.

Никита кладет Риту на заднее сиденье.

РИТА: (открывая глаза) Ничего. Я могу ехать.

Автомобиль Риты въезжает на территорию резиденции Оленьевых.

РИТА: Спасибо, Никита. Я, когда смотрела твои выступления, хотела быть на месте твоих партнерш. Тебе говорили такое?

НИКИТА: Да.

РИТА: Часто?

НИКИТА: Не очень редко.

Пауза.

РИТА: Спасибо.

НИКИТА: Сколько угодно, Маргарита Арсеньевна.

РИТА: Рита.

НИКИТА: Рита.

Рита выходит из душа.

Рита одна в своей комнате.

Огромное окно. Лунный свет.

Рита пьет вино и говорит в перстень-диктофон.

РИТА: Он не может затанцевать меня насмерть. Кто может?

9-е апреля.

Ночь, переходящая в утро.

Игорь спит в своей комнате в доме Оленьевых.

Входит Рита.

Игорь просыпается.

РИТА: Вставай, мы едем.

ИГОРЬ: Рита, у меня репетиция скоро.

РИТА: Мы успеем.

Рита и Игорь едут по утренней Москве.

Рита за рулем.

РИТА: Бар «Свазиленд». Там очень хорошо ранним утром.

Бар «Свазиленд».

За столиком – Игорь и Рита.

ИГОРЬ: Я не пью.

РИТА: Я не заставляю.

ИГОРЬ: Твой брат не похвалит.

РИТА: В «Свазиленде» не про него.

ИГОРЬ: Хорошо.

РИТА: Я никогда не захожу в его Храм.

ИГОРЬ: Так ни разу и не была?

РИТА: Ни разу.

ИГОРЬ: Это волшебное пространство. Ты удивишься, но мне нравится быть там. Я с удовольствием войду в него сегодня.

РИТА: Это Храм Безумия. Мне хватает и моего безумия.

Пауза.

ИГОРЬ: Кто такой Арсений Оленьев? Я никогда о нем не слышал.

РИТА: Неудивительно.

ИГОРЬ: Он ведь миллиардер? И настолько тайный, что никто о нем ничего не знает.

РИТА: Арсения Оленьева не существует.

Это не настоящая наша фамилия. Он не захотел, чтобы у нас была его фамилия. Не хотел, чтобы кто-то знал, чьи мы дети. Об этом знают очень немногие.

ИГОРЬ: Клавдий?

РИТА: Ну что ты!

ИГОРЬ: Отец Ангий?

РИТА: И он не знает. Наш отец очень богатый и влиятельный – это всё, что знают окружающие.

ИГОРЬ: И мне - достаточно.

Пауза.

РИТА: Я люблю смотреть на тебя на экране. Я подумала: «Ему никогда не стать большим актером, но, черт возьми, как приятно на него смотреть».

ИГОРЬ: Твой брат тоже не считает меня большим актером. Зачем я вам?

Пауза.

ИГОРЬ: Ты считаешь Илария безумным?

РИТА: Да, но я не считаю, что это плохо.

ИГОРЬ: Во время праздника. Самолет, золотые парашютисты… Ты была пилотом?

РИТА: Да, когда Ларику надо в небо, я помогаю ему.

ИГОРЬ: Зачем мы приехали сюда?

РИТА: Я же сказала – люблю «Свазиленд» утром.

ИГОРЬ: Хочешь знать, о чем говорят мои буквы?

РИТА: Хочу. Снимай рубашку.

Игорь снимает рубашку.

Сияние и еле слышная музыка исходят от его букв.

РИТА: Я понимаю, но не всё.

ИГОРЬ: Ты понимаешь, но боишься того, о чем они говорят.

РИТА: Я ничего не боюсь.

ИГОРЬ: Они говорят, что ты - летчик-камикадзе.

РИТА: Нет. Они говорят о дворце из букв, который взрывает буква-террорист.

ИГОРЬ: Да. Но эта буква – самолет. (пауза) Это твоя буква.

Рита снимает браслет. Под ним - буква-рабовладелец в форме самолета. 

Рита дует на букву. Самолет взлетает.

Буква-облако Игоря тут же отрывается от его кожи.

Самолет Риты летит и ныряет в букву-облако Игоря.

Самолет купается в облаке.

РИТА: Сейчас ты свободен.

Пауза.

РИТА: Если твоя буква ушла от тебя, ты свободен. 

Пауза.

РИТА: Ты это чувствуешь?

ИГОРЬ: Я чувствую, как что-то покинуло меня.

РИТА: Видишь, как легко отпустить раба? Просто сдуть букву-хозяина.

Рита щелкает пальцами – буква-самолет выныривает из облака и садится на руку Риты.

Буква-облако Игоря возвращается на свое место, то есть, на бицепс раба.

РИТА: Так просто. Сдуть, а потом приманить…

ИГОРЬ: Но что это было за чувство? Когда моя буква взлетела -  из меня, словно, что-то вынули.

РИТА: Либерта. Оазис Либерты внутри рабства. Ты получил её на те секунды, что облако парило. Тебя вырвали на свободу, а тебе кажется, что у тебя что-то отняли, что ты опустел.

(надевает браслет)

ИГОРЬ: Самолету надоело просто лететь. Он хочет столкновения с собором.

РИТА: Надень рубашку. У тебя скоро репетиция, а я хочу спать.

ИГОРЬ: Самолет рассказал облаку.

РИТА: Когда мой самолет захочет столкновения с собором, я возьму тебя в полет.

Утро.

Дом Оленьевых.

Игорь возвращается в свою комнату.

Чья-то рука ложится на его плечо.

Игорь оборачивается - Клавдий.

КЛАВДИЙ: С возвращеньицем. Как Москва? Цела?... Репетиция уже начинается. Костюмеры ждут.

Костюмерная.

Игоря одевают Золотой Розой…

-12- СНЫ

11 апреля.

Вечер накануне выходных.

Дом Оленьевых.

Кабинет Илария Арсеньевича.

Белое пространство, где нет ничего, кроме прозрачных стульев.

В кабинете - Оленьев, Игорь, Никита.

ОЛЕНЬЕВ: Поздравляю, сподвижники. Мы прошли первый уровень. Это значит, что мы проросли. Что мы покинули минеральное состояние. Это большая радость.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Игорь, выйди ненадолго, подожди за дверью. Мне надо поведать Никите нечто.

Игорь выходит.

ОЛЕНЬЕВ: Слушай, Никитушка… Снился мне сон… Дерево. На больших ветвях – люди в позе эмбрионов. Эмбрионы на дереве – как огромные бутоны. Дерево покрыто ими.

Оленьев приближается вплотную к Никите.

Подносит губы к ноге Никиты.

Шепчет, рассказывая сон букве на никитиной ноге.

ОЛЕНЬЕВ: Пошел дождь… И люди-бутоны развернулись… И стали цветами… (пауза)

И развернувшись – взлетели!

И - солнце!

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Станцуй.

НИКИТА: Что станцевать, Иларий Арсеньевич?

ОЛЕНЬЕВ: Этот сон станцуй. Мой сон.

НИКИТА: Я попробую…

Никита танцует сон.

Эмбрионы, пробуждение, разворачивание, превращение в цветок, дождь, взлет людей-цветов, солнце – всё передает через танец.

Оленьев плачет.

ОЛЕНЬЕВ: Спасибо, Никитушка, отдыхай. Позови Игоря.

Никита уходит.

Входит Игорь.

ОЛЕНЬЕВ: Слушай меня внимательно, Игорь. Это очень серьёзно.

Мне снилось… Мне снилось…

Я – Орфей. И я спускаюсь в Ад. Но не за Эвридикой…

Никакой Эвридики нет. Это всё - иллюзия. Как и Офелия. За своим духом я спускаюсь!

Ты слушаешь меня?

ИГОРЬ: Очень внимательно, Иларий Арсеньевич.

ОЛЕНЬЕВ: И я играю в Аду на своей лире. Ад внимает мне и рыдает. Эти чудовищные твари обрыдались. Они даже вытекли через слезы. Вытекли сами из себя, совсем.

Пауза.

Я играю, и вдруг осознаю, что они уже не плачут. Они не плачут, а смеются. Они ржут в голос. В свой подземный голос, эти твари! Ты слышишь меня, Игорь?

ИГОРЬ: Да, Иларий Арсеньевич.

ОЛЕНЬЕВ: И я опускаю взор на свою лиру. И вижу, что вместо струн у неё – аскариды!.. Живые, склизкие, вертлявые! Пока я играл, Ад подменил мне струны!

Оленьев плачет.

ОЛЕНЬЕВ: А потом ко мне подошла великанша. Великанская инфернальная самка… И засунула меня в себя как тампон….

Долго я был тампоном в адской впадине.

ИГОРЬ: А говорите: нет Эвридики…

ОЛЕНЬЕВ: (не слыша Игоря) Я был внутри неё, я даже почувствовал завязь плода!

Я пытался выбраться, а она запихивала меня обратно…

Я долго мучился, а Ад ржал…

Пауза.

Сон отравил меня. И с тех пор меня рвет, рвет этим сном…

Имитирует рвотные позывы.

Подходит к Игорю.

Незримо рвет на Игоря.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Ну всё, иди отдыхай, Игорь.

ИГОРЬ: Спасибо, Иларий Арсеньевич.

-13- ВЫХОДНОЙ

12 апреля.

День.

Игорь и Мишенька гуляют по Тверскому бульвару.

ИГОРЬ: Часть гонорара уже перевели.

МИШЕНЬКА: Отлично, гуляем!.. Кстати, на следующие выходные – аукцион рабов. Пойдем! Там рядом с Залом Аукциона – шикарный ресторан, один из лучших в Москве, и казино. Пойдешь со мной?

ИГОРЬ: А рабов в зал пускают?

МИШЕНЬКА: Почему нет?!

ИГОРЬ: Я думал, только на подиум.

МИШЕНЬКА: Что за нелепость! Господа приходят с рабами покупать новых рабов. Конечно, пускают.

ИГОРЬ: Я не знаю. Все-таки выходной. Тратить на аукцион…

МИШЕНЬКА: Зрелище – ошеломительное!

ИГОРЬ: Я подумаю.

МИШЕНЬКА: Как хочешь. Я предложил… Что ты понурый? Первый выходной, а ты не раб. Я хотел сказать: первый выходной, а ты не рад.

ИГОРЬ: Оленьев настроение слегка подпортил.

МИШЕНЬКА: А что? Грозился выгнать?

ИГОРЬ: Нет. Он рассказал мне отвратительный сон, а потом сделал вид, что его рвет этим сном на меня.

МИШЕНЬКА: Да, неприятно. Про что сон?

ИГОРЬ: Как он был тампоном внутри инфернальной самки.

МИШЕНЬКА: (гримасничая) Тьфу! Наркоман чертов!

ИГОРЬ: Он не прикасается к наркотикам.

МИШЕНЬКА: (брезгливо) Он же без наркотиков наркоман! Как же ты не понимаешь?

ИГОРЬ: Зачем же ты меня туда пристроил?

Мишенька показывает язык и берет Игоря за нос.

МИШЕНЬКА: Бу-бу-бу!

ИГОРЬ: Фэ-фэ-фэ!

Пауза.

МИШЕНЬКА: Исабель будет в Каннах, я тоже подъеду. (печально) На тачке до самого Лазурного Берега…

Я же с ней в постоянной переписке. (пауза) Сейчас напишу ей, что гуляю с тобой. (посылает сообщение) Ты выглядишь изможденным. А ведь ты у Оленьева всего ничего. А нам к съемкам надо быть в форме.

ИГОРЬ: Это же не фильм – пробы. На несколько дней я соберусь.

Звонок.

МИШЕНЬКА: Исабель звонит.

ИСАБЕЛЬ: Привет, привет!.. Игорь, ты готовишься к нашей работе?  (пауза) Я все время перечитываю «Гамлета». Для меня началось время Офелии.

ИГОРЬ: Да, Исабель, я готовлюсь. Уже давно.

МИШЕНЬКА: Игоряша давно грезит этой темой.

ИСАБЕЛЬ: Знаю, знаю… Жду начала работы с нетерпением… Мне это нужно! Слышишь, Игорь?

ИГОРЬ: Исабель, я слышу тебя. Я рад, что тебе это тоже нужно. Как и мне.

ИСАБЕЛЬ: Всё, мой Принц, не могу больше говорить – у меня встреча с сиротами. Обнимаю и целую.

Пауза.

МИШЕНЬКА: Я не сказал ей, чем ты занимаешься. Она ничего не знает.

ИГОРЬ: И не надо. Мне кажется, она не захочет сниматься с рабом.

МИШЕНЬКА: Вот именно. Лучше ей не знать. И так ей напевают, чтобы она не связывалась с Московией.

ИГОРЬ: А вдруг она случайно сама прочтет? В сети.

МИШЕНЬКА: В нашей сети? Не смеши меня. Они понятия не имеют, что здесь творится. (пауза) В крайнем случае, скажу ей, что желтая пресса, как всегда, лжет.

ИГОРЬ: А фотографии сделки?

МИШЕНЬКА: А я скажу ей, что это не фотографии, а русографии – съемка кривозеркальной камерой… Послушай, ей важно, чтобы в июле мы были в Исландии с деньгами.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ИЗДАЛИ: Игорь!

МИШЕНЬКА: Кто-то машет нам рукой.

ИГОРЬ: Это Розалия. Помнишь? Мы договорились о встрече.

МИШЕНЬКА: Ясно. Идешь обслуживать горизонталь. Что ж, не буду вмешиваться.

Обнимаются, Мишенька уходит.

Появляется Розалия.

Вечер того же дня.

Игорь и Розалия гуляют по Москве.

РОЗАЛИЯ: Ты можешь выбираться только по выходным?

ИГОРЬ: Пока так.

РОЗАЛИЯ: Мы не увидимся целую неделю! Ужас!

Игорь и Розалия проходят мимо витрины.

РОЗАЛИЯ: Очень хороший.

ИГОРЬ: Да.

РОЗАЛИЯ: Ты понял, о чем я?

ИГОРЬ: Нет.

РОЗАЛИЯ: Мотороллер.

Игорь обращает внимание на мотороллеры, стоящие в салоне за стеклом витрины.

ИГОРЬ: Ты умеешь кататься?

РОЗАЛИЯ: Конечно.

Через полчаса.

Розалия гладит мотороллер, потом бросается на шею Игорю.

РОЗАЛИЯ: Спасибо! (целует Игоря)

ИГОРЬ: Не за что. Я позвоню.

РОЗАЛИЯ: Поехали!

ИГОРЬ: Нет, мне надо пройтись.

РОЗАЛИЯ: Поехали!

ИГОРЬ: Будь осторожна.

Игорь уходит.

РОЗАЛИЯ: Игорь!... Игорь!

Розалия уезжает.

Поздний вечер того же дня.

Игорь идет по Москве.

ИГОРЬ: Вам не нравится Розалия… Вам не нравятся все, на ком нет букв?.. Не так?.. На ней были буквы, а теперь их нет. Именно это вы и не любите. Следы от букв. Вам не с чем слиться… Вы куда-то рветесь? Ведите меня!

Через 15 минут Игорь оказывается у БАРА.

ИГОРЬ: Добрый вечер. (пауза) Мы ведь уже виделись. (пауза) Но теперь у меня есть буквы. (расстегивает куртку)

ПРИВРАТНИК: Можешь не показывать. Я и так вижу.

-14- ПОСВЯЩЕНИЕ \ ИСПОВЕДЬ

Игорь входит в клуб БАР.

Оставляет в пустом гардеробе куртку, остается в одной рубашке.

Входит в танцевальный зал.

Танцы тут же прекращаются.

- Смотрите, кто пришел.

- Не пришел. Его само внесло.

Среди присутствующих - Аскольд (буква - розовая кристаллическая серьга),

Слепая Киноманка (две выточенных жемчужины в глазницах – черная и белая),

девушка с алой буквой, стекающей с правого века на ресницу,

серебряные «боги» и другие рабы всех цветов.

АСКОЛЬД: Семь.

ДЕВУШКА С АЛОЙ БУКВОЙ: Восемь.

СЛЕПАЯ: Девять.

Пауза.

АСКОЛЬД: (Игорю) И кто из нас выиграл?

ИГОРЬ: Думаю, никто.

Свист и аплодисменты рабов.

АСКОЛЬД: Лучше не ответить. Но наш вопрос остается в силе. Кто из нас выиграл? (пауза) Сколько дней с буквой, артист?

ИГОРЬ: Девять.

Рабы издают радостный крик.

Все поздравляют Слепую Рабыню.

- Бленда, как всегда, права!

АСКОЛЬД: Тишина! Он ведь впервые в БАРЕ. Заходи, здесь всё ждет тебя. (пауза) Ты меня не понял? БАР – это пространство для тебя.

Игорь двигается по направлению к тому, что было сценой этого бывшего театра.

Рабы бесшумно наблюдают за ним.

*** ***

Храм в Подмосковье.

Иларий Оленьев, стоя на коленях, исповедуется Отцу Ангию.

ОЛЕНЬЕВ: Томлюсь в растительном состоянии. Не могу стать животным. (пауза) Я тяжко грешил в помыслах. Я подумал… Страшно произнести.

ОТЕЦ АНГИЙ: Говори, в себе ничего не держи.

ОЛЕНЬЕВ: Я подумал, а не успокоиться ли мне. (пауза) Не остаться ли растением навечно? (пауза) Это ведь страшная мысль, да, Отец Ангий?

ОТЕЦ АНГИЙ: Но ты ведь прогнал её?

ОЛЕНЬЕВ: Прогнал, прогнал… Но не сразу… Я почти соблазнился растительным состоянием. Сады, цветники… Стыдно и страшно.

ОТЕЦ АНГИЙ: Ты беспокойный дух, ищущий. Господу угодно, чтобы ты искал, сбивался с пути, но потом, все равно, обретал искомое.

ОЛЕНЬЕВ: А вдруг не обрету, Отец Ангий?

ОТЕЦ АНГИЙ: Ты обретешь. Ты дух беспокойный, но сильный, Иларий: ты найдешь, тебе откроется.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Я хочу еще исповедаться.

ОТЕЦ АНГИЙ: Да, конечно.

ОЛЕНЬЕВ: Я хочу долгой исповеди, очень долгой.

ОТЕЦ АНГИЙ: Хорошо.

ОЛЕНЬЕВ: Сны мне снятся. Один есть сон-убийца. Он режет другие сны, как ягнят. Дозволь, расскажу.

ОТЕЦ АНГИЙ: (ласково улыбаясь) Конечно, дозволяю, Ларьюшка. Что там за сны у нас?

*** ***

БАР.

Аскольд и другие рабы окружают Игоря.

Некоторые с интересом трогают его рубашку, через которую просвечивают две буквы.

АСКОЛЬД: Тебя что-то стесняет?

ИГОРЬ: Я ожидал…

АСКОЛЬД: Чего?

ИГОРЬ: Чего-то совсем другого.

АСКОЛЬД: Чего именно?

ИГОРЬ: Наверное, всё же, пространство БАРа не для меня. Я пойду.

Разворачивается, чтобы уйти.

АСКОЛЬД: Пора!

Гаснет свет.

На сцене вспыхивает объемное киноизображение.

Фильм начинается с океана.

Большие волны…

Рабы раздвигают воздух руками, изображая плывущих.

ИГОРЬ: Мне делать то же самое?

АСКОЛЬД: Понимаешь, друг… Это – стихия…

В один миг серебряные «боги» хватают Игоря и помещают его в центр фильма.

Фильм.

Волны бросаются титрами.

«ГАЛЕРА-ТИТАНИК».

Огромная галера плывет среди айсбергов.

Сотни прикованных рабов-гребцов.

Один из них – Игорь.

Айсберги имеют отчетливые формы.

Это яхты, выточенные из льда.

В ледяных яхтах пируют насекомовидные существа.

ИГОРЬ: (орет) Мы сейчас врежемся!

Рабы-гребцы не слышат и продолжают грести.

Галера налетает на яхту из льда.

От удара насекомовидные существа обливают друг друга коктейлями.

Галера со всеми прикованными идет ко дну.

Игорь пытается сбросить кандалы, кричит и захлебывается ледяной водой.

*** ***

Храм в Подмосковье.

ОТЕЦ АНГИЙ: Всё?

ОЛЕНЬЕВ: Всё.

Пауза.

ОТЕЦ АНГИЙ: Мне надо поговорить с ними.

Пауза.

ОТЕЦ АНГИЙ: Засучи рукав.

Оленьев задирает рукав.

На участке от локтя до кисти разбросаны шесть пульсирующих букв.

ОТЕЦ АНГИЙ: Я тоже разоблачусь. Так надо…

Отец Ангий срывает бороду.

Открывается лицо молодой женщины-альбиноса.

Отец Ангий склоняется к буквам Оленьева.

ОТЕЦ АНГИЙ: Расскажите, милые мои, что вас тревожит? (подставляет ухо) Только по очереди. Не надо наперебой! Да, говори, Нарциссушка…

*** ***

Галера-Титаник погружается всё глубже и глубже.

Прикованные гребцы меняются.

Их руки становятся плавниками.

Они избавляются от оков.

Превращаются в рыб и амфибий.

Расплываются по мировому океану.

Игорь становится амфибией, в зобу у которого трепыхается белое, светящееся, крылатое существо.

Игорь выплывает на поверхность.

Делает вдох…

*** ***

Храм в Подмосковье.

ОТЕЦ АНГИЙ: Отпускаю тебе все твои прегрешения, вольные и невольные!

Осеняет Оленьева крестным знаменьем.

*** ***

БАР.

«Зеленые» бьют Игоря по щекам и подносят фужер коньяка.

Рабы беснуются от счастья.

- Нашего полку прибыло!

- Ура!

- Добро пожаловать в БАР!

-15- ТЕНЬ ЛИКИ

Ночь с 12-го на 13-е апреля.

В БАРЕ царит Веселье.

Игорь танцует с Блендой, слепой девушкой.

Бленда трется буквами (черная и белая жемчужины, живущие в пустых глазницах) о буквы Игоря.

БЛЕНДА: Ты недавно подглядывал за мной.

ИГОРЬ: Тебе показалось.

БЛЕНДА: Нет, я знаю: ты подглядывал за мной.

ИГОРЬ: Не за тобой, а за вами.

В танце буквы рабов сплетаются, но не отделяются целиком от тел.

Нити, тянущиеся от буквы к рабу-носителю, не рвутся.

Не так, как в танце рабовладелицы и раба – Риты и Никиты – когда буквы могут оторваться от тела и парить.

АСКОЛЬД: Бленда, отдавай Игоря. Не ты одна хочешь с ним потанцевать.

Алая и Аскольд оттесняют Бленду, танцуют с Игорем.

АСКОЛЬД: Выпьем с белым человеком. (разливает вино по бокалам) Ты - Белый, она – Алая, но войны не будет (смеется). А смешение алого и белого дает розовый (поглаживает розовую серьгу)

ИГОРЬ: После…

АЛАЯ: После чего?

ИГОРЬ: После того, как я…

АЛАЯ: Что?

ИГОРЬ: Как я стал…

Пауза.

АСКОЛЬД: Ну, говори, Белый Человек. 

ИГОРЬ: После нанесения букв я стал по-другому видеть цвета. Все вещи имеют второй цвет. Кроме видимого цвета, есть второй цвет, невидимый.

Розовый и Алая внимательно слушают Игоря.

ИГОРЬ: Все вещи невидимо окрашены, все - по-разному, и одни вещи в рабстве у других.

Пауза.

АСКОЛЬД: Да, действительно, Белый.

ИГОРЬ: А имена у вас есть?

АЛАЯ: Можно считать, нет.

АСКОЛЬД: Это господа зовут нас по именам.

АЛАЯ: И то - такими, какими захотят.

АСКОЛЬД: А мы между собой зовем друг друга по цветам. А имена и кликухи – в мире господ.

ИГОРЬ: Меня господин зовет по имени: Игорь.

АЛАЯ: Это пока.

АСКОЛЬД: Короче, так. В миру – как хочешь, а здесь – по цветам, Бел Чел.

АЛАЯ: А для фриков мы славки.

ИГОРЬ: Славки?

АСКОЛЬД: Или славики.[2]

АЛАЯ: Так они нас зовут.

АСКОЛЬД: Когда хотят получить по мордасам. Мы сами можем друг друга так называть. А если фрик, то бишь, вольный, так тебя назовет – сразу в пятак. За славку или славика бьем нещадно. Вот так, Белый.

ИГОРЬ: Мне трудно сразу перейти с имен на цвета.

АЛАЯ: Привыкай.

Пауза.

ИГОРЬ: Розовый Аскольд, а ты не слышал ничего про Алексеева? Он актер.

АСКОЛЬД: Он давно не появлялся.

ИГОРЬ: Он жив?

АСКОЛЬД: Про это лучше не говорить.

ИГОРЬ: Почему?

АСКОЛЬД: Он же каировский раб. Значит, судя по всему, в вечности. От Каирова не возвращаются. Если хочешь, у Лехи Черного спросим… Где он, наш обрубок?... Да вот он! 

Игорь видит молодого мужчину без ног, искусно танцующего на двух мускулистых руках.

АСКОЛЬД: Леха-Черныш - из каировских. Может, и знает.

Игорь подходит к танцующему Лехе.

ИГОРЬ: Здравствуйте, я – Игорь Белый. Вы не знаете Сережу Алексеева, актера?

Леха не реагирует, продолжает танец.

Игорь всматривается в Леху.

Пауза.

ИГОРЬ: Не может быть! Это же и есть Алексеев!

Леха прекращает танцевать, садится на пол.

ИГОРЬ: Или просто невероятно похож… Алексеев?

ЛЕХА: Ну.

Пауза.

ИГОРЬ: Сережа?

ЛЕХА: Может, и Сережа… Чё те?

ИГОРЬ: Не могу понять. (пауза) Сережа, это ты?

ЛЕХА: Не признал, белочка?

ИГОРЬ: Ты можешь нормально ответить: ты Алексеев или нет?

ЛЕХА: Обрубок – когда обрубили, а обсосок – когда обсосали.

ИГОРЬ: Я не понимаю.

Леха-Обрубок смеется, встает на руки и уходит в танце.

*** ***

Игорь и Бленда сидят за столиком.

Входит бывший официант-весельчак ресторана «Темпест».

На нем костюм с преобладанием синего и красного цветов.

«Синие»[3] рабы приветствуют его.

СИНИЕ: Стас! Стас Лазурный вернулся!

Стас с гордостью демонстрирует сине-красную букву, живущую в виде перчатки на его левой кисти.

ИГОРЬ: Я его знаю. Официант из «Темпеста».

БЛЕНДА: Стасик счастлив – сбежал из Либерты. Снова с господином.

Они так срастаются с хозяевами, так сплетаются буквами, что потом невозможно расстаться. Тяга к хозяину непреодолимая.

ИГОРЬ: Я на минутку. (встает из-за столика)

Игорь подходит к Стасу.

ИГОРЬ: Извини.

Стас не реагирует. Пауза.

ИГОРЬ: Я тебя тогда ударил.

СТАС: О чем ты? Мы не знакомы. (протягивает руку в сине-красной перчатке) Лазурный Стас.

ИГОРЬ: Тогда, в «Темпесте». Я ударил тебя.

СТАС: Я не понимаю… (пауза) Наверное, то было в прошлой жизни.

ИГОРЬ: Ты был официантом.

СТАС: А ты кем был?

ИГОРЬ: Актер. Был и есть.

Стас смеется.

СТАС: Я не помню. (пауза) Официантом? (смеется) Сегодня у нас праздничное меню. На закуску – прощание с Либертой. Основное блюдо – исход из Либерты, на десерт – смыв остатков Либерты.

ОДИН ИЗ СИНИХ: Так быстро не смоешь!

СИНИЕ РАБЫ: Из многих шлангов… Из многих…

Стас идет к «синим», Игорь возвращается к Бленде.

*** ***

Синие вносят чучело старухи из сухой травы.

Подносят к чучелу длинные зажженные спички, поджигают его.

БЛЕНДА: Либерту жгут… Чучело Свободы…

Огонь пожирает холщовое одеяние Либерты – из нее выпадает алый мешочек – Сердце Либерты.

Сердце Либерты набито пыльцой.

Огонь лижет Сердце Либерты.

Съедает алый покров.

Пыльца высыпается.

… Пыльцовое сердце Либерты тлеет.

Синие вдыхают дым Сердца Либерты, набивают его пеплом трубки, курят.

БЛЕНДА: Стас отмечает возвращение в рабство дымком.

СИНИЕ: Нечего переводить добро!.. Для него возвращение к мастеру – лучший наркотик.

(отнимают у Стаса трубку)

БЛЕНДА: Пыльца… То, что они курят. Пыльца Сада Букв.

ИГОРЬ: Сад Букв? Он существует? Где?

БЛЕНДА: Существует. Где – никто не знает… Пыльца добывается из сплетений букв, их любви, страданий, снов…

ИГОРЬ: Из их смерти?

БЛЕНДА: Из смерти - прежде всего. Из самого момента Исхода Буквы – из её распыления… Может быть, Сад и есть - Загробный Мир Букв.

ИГОРЬ: То есть, наркотик – это Рай Буквы?

БЛЕНДА: Её дорога в Рай.

Пауза.

ИГОРЬ: Как добывают пыльцу?

БЛЕНДА: Наркокурьер приходит в условленное место. Там он теряет сознание, а когда через минуту пробуждается, его тело уже покрыто пыльцой.

С курьером никого не должно быть, забрать его можно только через минуту – таково условие.

Откуда пыльцу берут переносчики – неизвестно.

ИГОРЬ: Их кто-нибудь видел?

БЛЕНДА: Никто. И в Центре Рабства не знают, кто они. Переносчики связываются с нами. Сообщают, куда придти курьеру. И всё.

Бленда достает мешочек с пыльцой.

БЛЕНДА: Надо уметь его вдыхать и впрыскивать. Синие не умеют. Я научу тебя. (пауза) Я сделаю укол тебе в букву. (пауза) Не бойся – я всё вижу… (улыбается)

ИГОРЬ: Я знаю. Ты – очень хорошо видишь. Но я обещал своему другу, что не буду колоться в букву.

Музыка прекращается. Все посетители БАРА замолкают.

В БАР входят две рабыни.

Глория – Белая Вакханка, в виноградных лозах и белых змеях.

Аврора – Розовая Снежная Королева, в облачении из розового льда.

ГЛОРИЯ: Черно-белая Бленда!

АВРОРА: Какая она хитренькая!

ГЛОРИЯ: Смотрите, что задумала!

АВРОРА: Она хочет присвоить!

ГЛОРИЯ: Первый укол!

АВРОРА: Первый укол новенькому!

Рабы оживляются.

РАБЫ: Первый укол!

Глория!

Аврора!

Отнимите у Бленды первый укол!

Белая! Розовая!  Поставьте на место Черно-Белые Очи.

Глория и Аврора налетают на Игоря, уводят его от Бленды.

БЛЕНДА: (тихо) Хорошо, псевдозрячие сучки. Увидите у меня…

АВРОРА: Не отдавай первый укол, кому попало.

ИГОРЬ: Это означает, что надо отдать тебе?

ГЛОРИЯ: Первый укол - как первая возлюбленная. Только чувства намного сильнее.

АВРОРА: Бленда не все тебе рассказала.

ИГОРЬ: Расскажи ты.

АВРОРА: Когда я сделаю тебе первый укол, наши буквы станут любовниками. Сначала буквы, потом и мы.

ГЛОРИЯ: Буквы откроют дорогу в Страну Наслаждений.

БЛЕНДА: А разве розовым рабам не запрещено трахаться без ведома господина?

АВРОРА: Я часто делаю то, что запрещено.

БЛЕНДА: Розовый раб - часть господина. Тело такого раба не просто собственность господина, это его орган.

Если ты трахаешь розочку без согласия г-на, ты совершаешь насилие над господином. То есть, имеешь господина, будто он под наркозом, в глубочайшем сне.

ИГОРЬ: (Авроре) Если я трахну тебя, это будет насилие над твоим господином?

АВРОРА: Госпожой.

ИГОРЬ: Хорошо, над твоей госпожой. И меня будут судить?

БЛЕНДА: Будут.

АВРОРА: Не будут.

БЛЕНДА: Отчего же?

АВРОРА: Моей госпоже это понравится.

ИГОРЬ: Мне не надо опасаться?

АВРОРА: Нет, дорогой.

ГЛОРИЯ: Вообще-то, страх – пошлое чувство, белая плоть.

Глория достает шприц, щекочет Буквы Игоря шприцем…

От щекотания Буквы-Облака обретают формы человечков.

Нагие человечки обрастают одеждой.

На них – оперные костюмы 18-го века.

Человечки начинают петь арии.

Беззвучно и при этом невыносимо громко

Игорь затыкает уши.

Ариями певцы создают сцену театра, потом сам театр, площадь, город, страну, мир…

Арии становятся невозможно прекрасными.

Игорь слушает, потом затыкает уши для того, чтобы вошедшие в голову арии не вышли обратно.

Глория отводит иглу.

Арии слабеют, мир, город, театр исчезают, Буквы-певцы впитывают кожей одеяние, остаются нагими, потом растекаются и снова превращаются в облака.

Игорь парализован.

Глория и Аврора подходят к Игорю, шепчут ему в уши.

Игорь приходит в себя.

ГЛОРИЯ: Еще ничего не было.

АВРОРА: Это ничего по сравнению с первым уколом.

ГЛОРИЯ: Я просто пощекотала. Это всего лишь щекотка.

*** ***

Спальня Оленьева.

Огромная роскошная кровать.

Оленьев пытается уснуть.

Рита читает ему на ночь сказку.

РИТА: Эльзочка и Лизочка не могли даже и представить что добрый дядюшка, приютивший их на ночь, был злым людоедом, чьим любимым лакомством были маленькие детки…

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Буква говорит, что Игорь в БАРЕ.

РИТА: Оставь его. Они раз в неделю имеют право на БАР.

ОЛЕНЬЕВ: Но Никита спит.

РИТА: Никита решил просто отоспаться.

ОЛЕНЬЕВ: Никита спит, а Игорь ушел в БАР.

РИТА: Скатертью дорога.

ОЛЕНЬЕВ: Ему там нравится.

РИТА: Пусть его. Тебе то что? Главное, чтобы мальчики не нашли туда дорогу.

ОЛЕНЬЕВ: Мальчики? В БАР? Скорее, я умру.

РИТА: Ларик, не говори так. Никогда.

ОЛЕНЬЕВ: Никогда мои мальчики не пойдут в БАР, в эту язву на крыле Люцифера.

Оленьев сбрасывает пижаму.

Он весь покрыт пульсирующими буквами – его рабами.

ОЛЕНЬЕВ: (говорит с буквами) Мои… Мои любимые… Ванечка-Иволга, я его вырастил… Костя-Рыбка – хочет сбежать – беги, Костенька, все равно вернешься… Сирень и Астра! Как же вы расцветаете, когда хотите… Ангелы рабства…

РИТА: Ларик, ложись.

ОЛЕНЬЕВ: Вы никогда не окажетесь в БАРЕ, в санатории для умалишенных бесов.

РИТА: Эльзочка и Лизочка крепко спали, а Людоед любовался их сном. Это была необходимая прелюдия к ужину – полюбоваться спящими детками…

ОЛЕНЬЕВ: Пасти людоедов ждут вас повсюду, но вам они не страшны, ведь, я с вами, дети мои. (облачается в пижаму)

*** ***

ГЛОРИЯ: Игоречек, смотри!

Шприц Глории – плоский, напоминает камбалу.

Шприц-экран.

Кино…

Белые ангелы царапают друг друга в кровь.

Летят, истекающие кровью.

Подставляют раны под падающий поток черных ангелов.

Черные потоки вливаются в раны белым ангелам.

АВРОРА: Игоречек…

Аврора сбрасывает одежду из розового льда.

Левая грудь прозрачна.

Розовая буква плавает внутри прозрачной груди как в аквариуме.

Буква превращается то в русалку, то в субмарину, то в космический корабль с инопланетными существами…

На соске левой груди – игла.

АВРОРА: Я втираюсь – так никто не умеет.

Игла на груди Авроры как жало лижет букву Игоря – норовит укусить.

АВРОРА: Я - человек-шприц, девушка-зелье.

Но это невозможно понять, не попробовав.

ГЛОРИЯ: Игоречек, ко мне.

АВРОРА: Ко мне, Игоречек.

АСКОЛЬД: Вперед, парень! Уколоться с Авророй – дорогого стоит. Очередь из рабов и нерабов.

БЛЕНДА: Не отдавай им первый укол!

Не буду ничего тебе говорить. Просто посмотри в меня.

Игорь смотрит в глазницы Бленды.

В двух глазницах - две буквы, черная и белая.

Буквы поворачиваются к Игорю спинами, обрастают крыльями и устремляются в глубь глазниц Бленды.

Буквы летят и не прекращают полет…

Полет букв бесконечен, потому что глазницы Бленды бездонны.

Игорь, оставаясь на ногах, теряет сознание.

Долгая пауза.

Игорь возвращается…

ИГОРЬ: Нет.

Пронзительный свист.

ИГОРЬ: Я не хочу делать это в мой первый день в БАРЕ. Не хочу сразу.

Рабы освистывают Игоря.

ИГОРЬ: Пусть время пройдет…

АВРОРА: Вата белая! Ну и оставайся ватой.

АЛАЯ: Лике бы не отказал!

При слове ЛИКА все прекращают танцевать, замолкают, застывают.

РАБЫ: Лика! Обещала придти!

Почему не пришла?

Самая прекрасная!

Всё озаряющая!

Преобразующая!

ЛИКА!!!!!!

*** ***

Спальня Оленьева.

ОЛЕНЬЕВ: Лика!

РИТА: Ну вот! Почти ведь уснул.

ОЛЕНЬЕВ: Лика, мне нужна твоя колыбельная.

РИТА: Опять за свое.

ОЛЕНЬЕВ: Лика, мне снятся сны. Мучение. Приходят серые дядьки и говорят, что я никогда не превращусь. Ни во что. И говорят, что я должен с этим смириться. Но от твоего голоса, Лика, они умирают. Серые дядьки… Они боятся твоего голоса! (пауза)

Надо купить. (пауза)

Слышишь, сестра? Надо Лику купить.

РИТА: Не продается Лика! Успокойся!

Сама пытается петь малайскую колыбельную.

ОЛЕНЬЕВ: (не хочет ее слушать): Не то!

Раньше Лику хоть отпускали петь для меня.

А теперь не отпускают! (пауза)

Поставь.

РИТА: Несчастный…

ОЛЕНЬЕВ: Ставь!

Рита ставит запись с голосом Лики.

Лика поет «баю-баюшки» без слов. Голос тихий, нежный. Поет ласково, радостно, чувствуется, что ей очень весело.

ОЛЕНЬЕВ: Лика… Льется по мне…(успокаивается и засыпает)

-16- РЕПЕТИЦИЯ. ВТОРОЙ УРОВЕНЬ.

17-е апреля.

Второй уровень Этого Пространства.

Оленьев в зелено-сиреневом костюме Вьюна;

Игорь – в костюме Крота, на нем огромные черные очки, два мальчика в прозрачных желеобразных костюмах – два глаза, которые уже существуют отдельно от Крота;

Никита – в костюме из райских трав, два ангела сопровождают его.

Хор - мальчики в меховых костюмчиках, их восемь, им по 11-12 лет.

ОЛЕНЬЕВ: (стоя на коленях, молится) Эфир, впусти нас! И спасибо тебе за всё!

Пауза.

Итак, я – Вьюн, моего корня коснулся проползающий Крот. (смотрит на Игоря) И я ощутил безмерное желание уподобиться ему, стать животным.

А ты, Никита, предлагаешь мне иной путь: из земной травы стать травой иномирной, стать лугом, на котором будут резвиться ангелы… Малые иномирные дети… Ты соблазняешь меня…

(мальчикам-хористам) Соболёк, Тигрёночек – нашу тему… Нашу любимую…

Начинаем… (показывает Игорю на черные ширмы, стоящие подряд одна за другой)

Игорь-Крот раздвигает лапами черную ширму.

Пройдя ширму, он тут же оказывается перед другой.

Раздвигает лапами другую, чтобы тут же оказаться перед третьей.

Никита танцует, уподобляясь траве на ветру.

Меховой хор тихо поет.

Вьюн-Оленьев ползет вслед за Игорем-Кротом, цепляясь за его шерсть.

Игорь раздвигает ширмы.

ОЛЕНЬЕВ: Не так! (отталкивает Игоря)

Встает с пола.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Не так!.. Ведь на этом уровне ты, Игорь – Добро, а ты, Никита – Зло… А я не вижу разницы… (Игорю) Ты не меняешься… Ты одинаков, и как Зло, и как Добро. (Никите) И к тебе это тоже относится. (Игорю и Никите) Вы что? Никогда не меняете температуры? Те ангелы, что не горячи и не холодны? Те исторгнутые ангелы!

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Год назад я уже играл эту мистерию.

У меня были выдающиеся партнеры.

Я тоскую по ним…

Вы не первые. Не думайте, что вы – первые.

Он… Он… Представьте себе крота-хирурга. Он лапами раздвигает грудную клетку, а пациент счастлив!

Пауза.

НИКИТА: А она?

Оленьев вздрагивает.

ОЛЕНЬЕВ: Не она. Высшее оно. Не актер-существо, а актер-вещество. Это ценнее…

НИКИТА: Где они сейчас? Может быть, нам с ними встретиться, посоветоваться?

ОЛЕНЬЕВ: Не важно, где они сейчас! Важно, что их нет здесь, со мной!

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Ты, Игорь - самое подземное из всех животных, но для меня, растения – ты колоссальное повышение, немыслимый рывок.

Ты слеп, но я должен чувствовать твое теплокровие.

Если ты будешь мертв, я не захочу быть тобой!

Пробуем еще раз…

(опускается на колени) Эфир впусти нас – не брезгуй нами.

Крот-Игорь раздвигает ширмы.

Вьюн-Оленьев настигает его, обвивает, добирается до черных очков, заглядывает под них…

Корчится от боли, отталкивает Игоря.

ОЛЕНЬЕВ: Смерть! Не можем пройти этот уровень!

НИКИТА: Иларий Арсеньевич…

ОЛЕНЬЕВ: Ни звука!

(Игорю) За мертвыми глазами должно быть горячее сердце.

(Срывает с Игоря черные очки)

А тут за мертвыми глазами - мертвое сердце!

(швыряет очки на пол, топчет)

Ты должен быть Кротом, чьи очи улетели к солнцу, чтобы увидеть высшее сияние, а ты – крот, которому нравится уползать всё ниже и ниже. Ты стремишься вниз и тянешь вниз меня! Я тяжелею, плотнею рядом с тобой!

(деткам-Очам) Отойдите от него! Не впитывайте это подземелье!

(истошно орет на Игоря) Я не могу тебя выносить! Уходи отсюда! Вали в свой БАР! Вон!

-17- КЛАВДИЙ

Игорь вызывает лифт, чтобы уехать со Второго Уровня Этого Пространства.

Входит в лифт.

В лифте – Клавдий.

КЛАВДИЙ: Наорал? С ним случается…

Значит, не задалась репетиция.

Не можешь пройти на животный уровень? Какое на этот раз животное?

ИГОРЬ: Крот.

КЛАВДИЙ: Ясно. А мне никогда не стать даже растением. Я вечный минерал.

ИГОРЬ: Почему?

КЛАВДИЙ: Потому что взрослый. А для Арсеньича взрослый – значит, мертвый.

У взрослых, что здесь служат, есть и другие имена – минеральные. Сапфир, Смарагд, Малахит…

ИГОРЬ: Человек-камень? То, что мы уже прошли.

КЛАВДИЙ: Эх! Не думай, что минерал в себе так легко изжить. Арсеньич придумал упражнение: ты мысленно становишься длиннющим хоботом. Почти бесконечным. И выдавливаешь из себя минерал: из мозга до самого окончания хобота. Ведешь камушек по тонкому каналу. Мучительно больно.

Пауза.

ИГОРЬ: А ты - какой камень?

КЛАВДИЙ: Я, например, Яхонт.

ИГОРЬ: Красиво.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Пока еще неограненный.

ИГОРЬ: Но есть шанс ограниться?

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Кто знает. Может, и есть.

Лифт приезжает на нулевой уровень, но не открывается.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Для Арсеньича жизнь человека от младенца к взрослому – это падение. От Бога к минералу. Через промежные царства. Рождаемся Богами - умираем черными дырами, антивеществом.

А сам Арсеньич решил идти вопреки: от минерала ввысь. Не как все. А наоборот.

А тебя Арсеньич ценит. Вместе с собой тебя по восходящей пустил.

Пауза.

А мне вверх – никогда… Я вечный дядюшка Яхонт.

Пауза.

Одно утешение - мы избавленные

ИГОРЬ: Избавленные от чего?

Клавдий опускает глаза и хмыкает.  

Пауза.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Ты артист классный, мощный. Наша братия знает «ДРАГЗ» наизусть.

Когда ты говоришь Павлову: «За всех тех девочек, которых ты подсадил на зелье, за всех наших дочерей!» и всаживаешь ему обойму.

ИГОРЬ: Братия?

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Ты мощный артист. Не отступай от себя.

Ты сможешь Восхождение сыграть.

Арсеньича, слушай а делай по-своему. Арсеньич уважать будет.

Дядя Яхонт дело говорит. (однократно хихикает) Я тебе заряд пошлю.

Делает пассы в сторону Игоря.

Игорь отстраняется.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Не брезгуй.

Лифт останавливается. Игорь выходит.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: (вслед уходящему Игорю) От брезгливости сгинуть можешь.

-18- ИСПОВЕДЬ

Вечер того же дня.

Подмосковье.

Храм.

ИГОРЬ: Отец Ангий, Иларий Арсеньевич велел мне исповедоваться.

ОТЕЦ АНГИЙ: Я знаю.

Пауза.

Ты так и будешь молчать?

ИГОРЬ: Я не знаю, о чем говорить. Спрашивайте меня, отец Ангий.

ОТЕЦ АНГИЙ: Я не буду ни о чем тебя спрашивать. Говори ты.

ИГОРЬ: О чем?

ОТЕЦ АНГИЙ: Обо всем, о чем хочешь.

ИГОРЬ: О грехах?

ОТЕЦ АНГИЙ: Говори о грехах.

Пауза.

ИГОРЬ: Я лгу.

ОТЕЦ АНГИЙ: Кому?

ИГОРЬ: Всем. Прежде всего, Иларию.

ОТЕЦ АНГИЙ: В чем твоя ложь?

ИГОРЬ: Я не хочу быть его рабом и не хочу играть в его мистериях.

ОТЕЦ АНГИЙ: Тебе не хочется быть Кротом? Сразу хочешь в Высшие Создания?

ИГОРЬ: Дело не в Кроте…

ОТЕЦ АНГИЙ: Конечно, не в Кроте. В твоей Гордыне.

ИГОРЬ: Я уважаю Илария Арсеньевича, но мне не нравятся его пьесы.

ОТЕЦ АНГИЙ: Неужели? Иларий Арсеньевич очень большой, серьезный, недооцененный автор. (пауза) Молчишь?

ИГОРЬ: Наверное, я не вчитался…

ОТЕЦ АНГИЙ: Не вчитался… Мдаа, тебе не Крота надо играть, а Грех Гордыни. Знаешь, есть такие сюжеты, где Герой, добрый, благородный, сражается с Семью Смертными Грехами?

ИГОРЬ: Знаю.

ОТЕЦ АНГИЙ: А Гордыня – самый страшный из семи врагов доброго благородного Героя.

Пауза.

Я бы высек тебя.

ИГОРЬ: Секите.

ОТЕЦ АНГИЙ: Но не сделаю этого. Потому что буквам тоже будет больно. Ты ведь сросся с ними…

Пауза.

Иларий Арсеньевич близок к просветлению. Тебе выпало счастье на время стать частью такого человека… Рабство у Илария Арсеньевича тебя очищает.

ИГОРЬ: Каким образом?

ОТЕЦ АНГИЙ: Оно выводит твой неприкаянный дух из чуждого ему, якобы свободного, состояния.

Твой дух устал скользить между мирами.

Невозможно все время быть вывихнутым суставом – надо вернуться в пазуху.

ИГОРЬ: Вы считаете, что Иларий Арсеньевич и есть моя пазуха?

ОТЕЦ АНГИЙ: Иларий Арсеньевич спас тебя от них.

ИГОРЬ: От кого?

ОТЕЦ АНГИЙ: То, что они называют свободой, есть пожирание людей срединным миром. Они – прожорливые истуканы, без душ, но с желудками.

Не из свободы забрал тебя Иларий Арсеньевич, но из тяжкой, бездушной и бессмысленной срединности.

Пауза.

Скажи мне, тебе правда до того было лучше?

Пауза.

Я повторяю свой вопрос: тебе было лучше в том, что ты неточно и легкомысленно называешь свободой?

Пауза.

Нет ответа… Что ж, ты, хотя бы, сомневаешься…

Пауза.

Я поговорю с твоими. Снимай рубашку.

Игорь снимает рубашку, Отец Ангий неотрывно на смотрит на его буквы.

ОТЕЦ АНГИЙ: Ну, здравствуйте, родные. И я, когда с вами, высвобождаюсь.

Отец Ангий срывает бороду.

ОТЕЦ АНГИЙ: ИГОРЬ: Женщина!

Не суди поспешно. Я не женщина.

ИГОРЬ: Да, конечно, вас бы не допустили… Вы – мужчина?

ОТЕЦ АНГИЙ: Я не мужчина.

Пауза.

Мир сейчас так меняется, с такой скоростью, что он близок к моменту своего творения…

Скоро любой пол будет допущен до служения. И не только женский. Даже такие гендеры, о которых ты и представления не имеешь.

ИГОРЬ: Третий, четвертый пол?

ОТЕЦ АНГИЙ: Не мужские и не женские, но иномирные. Ангельские и, более того, раскаявшиеся демонские гендеры.

ИГОРЬ: Вы раскаявшийся демонский гендер, Отец Ангий?

Отец Ангий смеется.

ОТЕЦ АНГИЙ: Твой пол – неразумие.

(буквам) Милые мои, как вам служится у Илария?

(Подставляет ухо, слушает букву. Тихо смеется.)  Это ничего, это пройдет….

(Слушает другую букву) Наплюй… Все будет хорошо, не волнуйся… Наплюй.

Игорь пытается говорить, Отец Ангий затыкает ему рот.

ОТЕЦ АНГИЙ: Молчи! Не мешай!

(буквам) Разрешаю вам не поститься. У вас такое тяжелое служение. Ешьте, пейте все что угодно, потребляйте любую плоть, любую душевную энергию. Всё, что хотите!..

Знаю, знаю, что вам хочется. (гладит буквы Игоря) Милые мои, придет время - примите святое крещение. Я вам обещаю.

Отступает от Игоря.

ОТЕЦ АНГИЙ: Я буду их духовником…

Пауза.

Становись на колени.

Игорь становится на колени.

Отец Ангий накидывает край епитрахили на голову Игоря.

ОТЕЦ АНГИЙ: «Господь и Бог Наш, Иисус Христос … (беззвучно шевелит губами) … прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.»

Поститься. Иметь при себе лишь Святое Писание, молитвослов и пьесу Илария Арсеньевича. А я буду приходить и исповедовать тебя и твои буквы.

ИГОРЬ: Исповедовать? Но вы же их еще не крестили.

ОТЕЦ АНГИЙ: Тебе не стоит рассуждать о предмете для тебя далеком. Они чище многих крещеных будут.

Считай, что я тебя высек. Прощай, сын мой.

-19- БЛЕНДА. СЛЕПОТА.

18-е апреля.

Раннее утро.

БАР.

Пустой зал.

Игорь и Бленда.

ИГОРЬ: Прости, что я тебя вызвал.

Мне нужна помощь.

У меня не получается роль. Я репетирую роль животного, Крота…

Пауза.

Я должен ощутить слепоту. Понять, что это такое – когда совсем нет света. Ни капли.

Пауза.

БЛЕНДА: Это невозможно.

ИГОРЬ: Мне кажется, что возможно.

БЛЕНДА: Слепота не заразна.

ИГОРЬ: Заразна.

БЛЕНДА: Я не могу помочь.

ИГОРЬ: Неправда. Можешь.

Пауза.

БЛЕНДА: Как?

ИГОРЬ: Не знаю, как, но можешь.

Пауза.

БЛЕНДА: Надо же…  Почувствовал. Правда, что неправда. Правда, что заразна.

За то, что почувствовал, помогу тебе.

ИГОРЬ: Спасибо, Бленда!

БЛЕНДА: Я подарю тебе свою слепоту. На время. Наделю тебя…

Подойди.

Игорь подходит к Бленде.

Бленда касается руками сначала своих глазниц, потом глаз Игоря.

БЛЕНДА: Иди к нему, моя слепота, и не заблудись по дороге.

(говорит в глаза Игорю) Нет зрения! Нет! Внешние очи выпиваются, внутренние наполняются. Нет того зрения, есть это зрение!

Очи утекли внутрь, перешли от тела к душе!

Соприкасается глазами с Игорем.

Забираю твоё, отдаю своё!

Пауза.

ИГОРЬ: Я… Не вижу… Я не вижу!!! Не вижуууу!!!!

БЛЕНДА: (закрываясь ладонью от света) Ой, как ярко!

Игорь идет, спотыкается, падает, поднимается, снова падает. 

Бленда снимает с полки альбом Брейгеля, с наслаждением листает.

БЛЕНДА: Давно не виделись, мужицкий. Но я от тебя не отвыкла. Ты во мне.

Ты знаешь, что те твои работы, что живут под моими веками, не хуже тех, что висят в Прадо.

Игорь скользит на полу и падает.

ИГОРЬ: Бленда! Бленда! Я ничего не вижу! 

Бленда продолжает диалог с Брейгелем. 

БЛЕНДА: Я - глазастенькая и пустенькая. Ты ведь не таких поклонников хочешь, мужицкий?

ИГОРЬ: Блендааааа! Я не могу подняться!

БЛЕНДА: (в альбом) Ладно, дивный! Наш брат там катается. Пойду к нему…

*** ***

Набережная Москвы-реки.

Бленда ведет под руку Игоря.

На Игоре черные очки, в руке – трость слепца.

Бленда смотрит на Москву в бинокль.

*** ***

«Дорогой мой Игорь! Душа моя и кровь моя! Надеюсь, твои ушибы после падения уже зажили. Твой потрясающий Крот не выходит у меня из сердца. Я думаю о нем, говорю с ним, живу с ним. Я абсолютно уверовал в его-твою слепоту. Как ты сумел так прорваться – и вытащить нас всех на следующий уровень  - непостижимо! В этом и есть чудо искусства. С нетерпением жду наших новых больше-чем-репетиций. Твой Иларий.»

-20- РИТА

Ночь с 20-го на 21-е апреля.

Игорь в своей комнате читает пьесу Оленьева.

Входит Рита в облачении пилота.

РИТА: Пойдем!

*** ***

Аэродром Оленьевых.

Два самолета.

Один – многоместный, тот, из которого 7-го апреля пролился «Дождь Ангелов».

Второй – двухместный, странной формы, похож на огромную игрушку, обожженную в воздушных боях.

Рита и Игорь подходят к самолетам.

РИТА: Знакомься, это «Херувим». (обращаясь к многоместному) Привет, Херувимчик, поздоровайся с Игорем. (Игорю) Погладь его.

Игорь гладит крыло «Херувима».

РИТА: Ну всё! Погладил, и хватит. Иди сюда.

Рита обнимает двухместную игрушку.

РИТА: Икар… Икар… Я привела его. (Игорю) Подойди. (самолету) Видишь, Икар? Это тот самый актер. Я тебе говорила о нем. Он оказался хуже, чем на экране, но, всё равно, ничего. Ларик сомневался, но я сказала: «Он!», и Ларик купил… (Игорю) Обними Икара. Можно.

Игорь обнимает Икара.

Пауза.

РИТА: Икар, я хочу взять с собой Игоря. Я могу?

Пауза. Рита припадает к Икару.

РИТА: Икар хочет, чтобы ты вошел… С той стороны.

Игорь садится на место пассажира.

Пауза.

РИТА: Икар… И как тебе его тело?.. (Игорю) Икар – моя любовь. Я почти никого не катаю на нем.

Рита садится на место пилота.

Долго сидит с закрытыми глазами.

РИТА: Икар, ты – моя любовь. А Игорь – моя мечта. Понимаешь разницу? Игорь – это кино. Кино вошло в мой дом. Я купила «великую иллюзию»… А ты, Икар – моя реальность. 

Пауза.

РИТА: (Игорю) Пристегивайся. Я каждый раз не знаю, чего захочет Икар.

Пауза.

РИТА: Икар, мы твои… Повелевай. (включает зажигание) Он очень любит ночные полеты. Он слишком обжегся на дневных.

Икар трогается.

Икар едет по аэродрому.

Икар взлетает.

Икар летит вертикально вверх.

Икар ныряет.

Икар кружится.

Икар танцует.

Икар переворачивается.

Икар падает.

У самой земли снова взмывает вверх.

РИТА: Я хотела этого с тобой!!!! Ты – Мечта. Мы с Икаром влетаем в тебя!

*** ***

Икар приземляется.

Рита целует руль и засыпает.

Игорь выносит Риту из кабины.

Игорь с Ритой на руках идет по аэродрому.

Рассвет.

-21- ТРЕТИЙ УРОВЕНЬ

23-е апреля.

Третий уровень Этого Пространства.

Оленьев - в костюме Крота.

Игорь – Император Сверхкротов - по виду черный ворсистый змей с выродившимися крылышками.
Он купается в ванной, детки в черной чешуе фенами сушат его ворс.

На глазах Игоря – черные кристаллы.

Никита – «Ноль-Человек» - в своем рабочем балетном трико.

Хор - мальчики в детской балетной форме, их четверо, им по 9-10 лет.

ИГОРЬ-ИМПЕРАТОР СВЕРХКРОТОВ: (вылезая из ванной) Вода… Когда-то они лили воду в кротовины, чтобы нас извести.

Огородники…

Дети вытирают черный ворс Игоря золотым полотенцем.

ИМПЕРАТОР: А теперь мы научились прорывать любые котлованы, любые глубины, в том числе, человеческие.

И люди очень удивились, когда мы показали им те сокровища, что в них зарыты.

Их собственные недра.

Сколько зла! Красивого кристаллического зла!

Пауза.

Мы  - мастера подземных каналов.

Наши подземные Венеции – чудо, недоступное людям.

Вертикальные Венеции, идущие вниз.

Кротовина – прорыв в архитектуре.

Кротовины выпивают из мира людей всё, что нам нужно.

Впитывают всё.

В том числе, то, что люди называют красотой.

По сути, люди работают на нас, на нашу Подземную Империю.

Пауза.

Они не создали Вселенную Человека.

А мы создали Вселенную, устроенную по принципу Крота.

А наши глубочайшие глазницы – те же кротовины, мы живем в своих же глазницах, в своей, во всё проникающей, слепоте.

Крот - подземелье в подземелье. Ад в Аду.

Пауза.

Мы притягиваем Ад, живущий в людях.

Присоединяем его. Для того чтобы, овладев Адом, через него управлять людьми.

Овладев вашими демонами, мы пленяем вас.

И наши подземные каналы соединяют наш Ад с Адом людей.

Пауза.

Я долго думал о наследнике.

Подойди ко мне.

Крот подходит к Игорю.

Дети подносят корону - черный кристалл.

На заднем плане танцует Никита – «Ноль-Человек».

Игорь коронует Крота.

ИМПЕРАТОР: Ты - лучший из кротов. Настоящий суперкрот.

Ты достоин быть Императором суперкротов.

Пауза.

Корона – твоя.

Игорь снимает с Крота черные очки и надевает ему на голову черный кристалл.

Вся голова Крота - внутри черного кристалла.

ИМПЕРАТОР: Пусть черный кристалл заполнит твои глазницы. Целиком.

Пауза.

КРОТ: Нет!  Ты меня не соблазнишь этой Империей Разумных Суперкротов!

Ноль-человек, помоги мне!

Ноль-Человек в танце подносит Оленьеву прозрачный молот.

КРОТ: Благодарю тебя, Ноль-Человек!

Крот прозрачным молотом разбивает черный кристалл у себя на голове.

Осколки…

Крот падает на пол.

Дети из хора давят Крота как тюбик.

Из кротовой шкуры вылезает Оленьев.

ОЛЕНЬЕВ: Я – человек! Я вылез из подземного мира! Я - не сверхкрот! Я - человек! Я - человек! Я - человек! Я - человек! Я - человек! Я - человек! Я - человек! Я - человек! Я - человек! Я - человек! Я - человек! Я - человек!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

-22- ИЗМЕНЕНИЕ В КОНТРАКТЕ. ЗОЛОТО.

24 апреля.

День.

Офис.

Игорь, Мишенька, Вадик и адвокат Оленьева – «зеленый» раб с буквой в виде зеленых весов на наголо бритом черепе.

Вадик изучает бумаги.

АДВОКАТ ОЛЕНЬЕВА: Вкратце: на неделю, до 1-го мая, Иларий Арсеньевич и Рита производят Игоря в золотые священные рабы… С прибавкой к гонорару. 

МИШЕНЬКА: Естественно, с прибавкой… Как же без неё.

АДВОКАТ ОЛЕНЬЕВА: И от себя Иларий Арсеньевич добавил, что, если все пройдет хорошо, он освободит Игоря до срока.

Пауза.

МИШЕНЬКА: Нам повезло, Игоряшечка. Ты - золотой раб Оленьевых. Ты теперь - священное существо… Это значит, что ты становишься модным в Москве. «Золото» это не «белизна». Скоро о тебе напишут во всех журналах.

ВАДИК: Напишут. Это верно. Но я не уверен, что нам повезло.

МИШЕНЬКА: Вадик, ты меня очень огорчаешь.

ВАДИК: Извините, Михаил Константинович.

МИШЕНЬКА: Ты изрыгаешь профанное. Игорь превращается в жреца священной зоны, он только начал это превращение! А ты хочешь сразу его придушить своей духовной тяжестью.

ВАДИК: Извините, Михаил Константинович.

МИШЕНЬКА: Еще раз что-нибудь подобное, придется лишать тебя лицензии. Ты мастер разрушать тонко сотканную атмосферу. (морщится) Ну всё, у меня испорчено настроение.

ИГОРЬ: (отбирает у Вадика контракт) Ладно, Мишенька прости его.

Игорь подписывает контракт.

ИГОРЬ: Золото.

МИШЕНЬКА: Да, золото!... (пауза) А кого я не простил? Всех простил. 

-23- ЗОЛОТЫЕ РАБЫ

Ночь с 24-го на 25-е апреля.

Центр Рабства.

Манеж. Слабое освещение.

Игорь и Никита, одетые в белое, стоят на коленях в середине зала.

Круг очерчен вокруг них.

По кругу стоят Оленьев, Рита, отец Ангий, «детки Оленьева» и гости – в основном, из Азии: арабские шейхи, индусы, китайцы, японцы и другие.

Есть и москвичи, среди них – Мишенька.

Всего около тридцати человек.

Все с зажженными свечами.

ОЛЕНЬЕВ: Вместе со мной они прошли очень непростой путь. Они сбивались… Мы все сбивались, но вот… Наступил момент, когда я могу сказать: мои белые рабы готовы стать золотыми.

Проходя уровни, Игорь и Никита уподобились растущей природе. И я рос вместе с ними. Мы стали единым растущим Древом…

Сейчас мы близки к главнейшему, решающему событию.

И белого цвета уже недостаточно. Наступает время золота.

Отец Ангий…

Отец Ангий осеняет Оленьева, Игоря, Никиту и всех присутствующих крестным знамением.

Появляются четыре тринадцатилетних пажа – переносчики букв, серебряные рабы Центра Рабства.

ОЛЕНЬЕВ: Я, Иларий, и моя сестра, Маргарита, производим белых рабов Игоря и Никиту в золотые рабы. На семь дней…

Оленьев снимает пиджак смокинга.

Засучивает рукава белой рубашки.

Его руки покрыты многими буквами.

Оленьев дует на букву в форме лапки крота.

Лапка крота взлетает.

Одновременно с этим взлетает буква-облако с тела Игоря.

Первый серебряный паж-переносчик свистом подзывает буквы.

Две буквы – раба и рабовладельца – садятся пажу на руку.

Паж с буквами покидает зал.

Оленьев дует на букву в форме пера.

Перо взлетает.

Одновременно взлетает буква-перо с тела Никиты.

Второй серебряный паж свистом подзывает буквы.

Буквы садятся пажу на руку.

Паж покидает зал.

Рита снимает браслеты.

Дует на букву в форме самолета.

Самолет взлетает.

Взлетает вторая буква-облако с тела Игоря.

Третий серебряный паж подзывает буквы.

Буквы садятся пажу на руку.

Паж покидает зал.

Рита дует на вторую букву в форме самолета.

Самолет взлетает.

Взлетает вторая буква-перо с тела Никиты.

Четвертый серебряный паж подзывает буквы.

Буквы садятся пажу на руку.

Паж покидает зал.

Четыре пажа следуют в лабораторию МОРЕ.

Оленьев, Рита, Отец Ангий и их гости идут за ними.

В зале остаются рабы: Игорь, Никита и «дети Оленьева».

ОМОВЕНИЕ

Лаборатория «МОРЕ».

Играющее море золотого цвета.

Пажи запускают четыре пары букв в Золотое Море.

Четыре пары букв: Иларий – Игорь, Иларий – Никита, Рита – Игорь,  Рита – Никита летят.

Буквы-господа над водой, буквы-рабы – под.

Летят, связанные нитями. Раб - как отражение господина.

Плеск волн золотого моря.

Буквы-рабы из белых становятся золотыми.

Золотое рабство.

«Хранители Моря» следят за их полетом.

Песочные часы отмеряют семь дней.

Прозрачная фигурка человека, через которую струится золотое вещество…

Маленькие золотые звезды, ниспадая, отмеряют время.

Отмеряют, падая и взрываясь в прозрачной фигурке человека.

Рита подходит к песочным часам всё ближе и ближе, хочет обнять их.

Хранители Моря вежливо отстраняют её.

Через некоторое время.

Лаборатория ОГРАНКИ.

ОЛЕНЬЕВ: Я заказал буквам новые формы! Я увидел их во сне!

Ювелиры-подмастерья помещают восемь букв в реторты.

Подносят реторты с буквами к огню.

Доводят буквы до жидкого состояния…

Ювелиры-мастера в серебряных перчатках придают буквам новую форму.

Лепят из букв как из воска…

В воздух поднимаются восемь золотых букв в форме летучих рыб.

ОЛЕНЬЕВ: Летучие рыбы! Они двойные! Это животное-Венеция! Они и над- и под-! Они везде!

Через некоторое время.

МАНЕЖ

Все пришедшие на церемонию Посвящения вернулись из лаборатории в манеж.

Полная тишина.

Все в ожидании продолжения церемонии…

Служители Центра вносят огромную полую скульптуру.

Это скульптура русалки. Её цвет – белый.

Служители Центра вносят вторую полую скульптуру.

Эта скульптура - двойник первой, но цвет её – золотой.

Золотую Русалку кладут рядом с Белой.

«Дети Оленьева» ветвями щекочут Белую Русалку…

Ее эластичная утроба начинает сокращаться и исторгает

Игоря и Никиту.

Исторгает их в Золотую Русалку.

Утроба Золотой Русалки тут же принимает дар.

Игорь и Никита - внутри Золотой Русалки.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Не рождаются!!!

ОТЕЦ АНГИЙ: Не торопись. Пусть дозреют.

Долгая пауза.

Все ждут…

Золотая Русалка тает.

Игорь и Никита выходят из золотой утробы.

Оленьев подходит к тающей Золотой Русалке и отламывает чешуйку.

Следом за ним чешуйку отламывает Рита.

Гости по очереди отхватывают от Золотой Русалки частицы.

Частицами Золотой Русалки гости осыпают «рожденных».

Хор детей поет.

Входят четыре пажа, неся на себе буквы, уже ставшие золотыми.

ОЛЕНЬЕВ: Место!

РИТА: Ко мне!

Две золотые летучие рыбы, буквы-рабовладелицы, садятся на руки Оленьева.

Две - на руки Риты.

Две летучих рыбы, буквы-рабы, бросаются на плечи Игоря, разбиваются о них и стекают по его рукам.

Два летучих золотых танцора ввинчиваются в коленные чашечки Никиты.

Буква-рабыня Оленьева и буква-рабыня Риты борются за тело Игоря.

Золотые пятна расползаются, пытаясь захватить всё тело целиком.

Сливаются на горле.

Отторгают друг друга на ребрах.

Оленьев и Рита неотрывно наблюдают за борьбой.

МИШЕНЬКА: Да, золотое рабство - это совсем, совсем другое!

Игорь и Никита сияют.

Их золотое сияние становится всё сильней.

ОЛЕНЬЕВ: Вы – золотые рабы!

Оленьев и Рита подходят к Игорю и Никите, осторожно касаются их, потом умываются в их золотом сиянии.

ОЛЕНЬЕВ: Золото!

РИТА: Золото!

Все присутствующие касаются двух золотых рабов, обнимают и целуют их.

МИШЕНЬКА: (плачет) Золото! Золото!

*** ***

Спустя час.

Оленьев и Рита одни в пустом тронном зале Центра Рабства.

Рита как ребенок резвится в пустом манеже.

РИТА: Милый Центр! Как хорошо, что ты открыт всегда! 24 часа!...

Ларик, а ты заметил, как он изменился! Это ночь! Вечная игра света в свою смерть!

ОЛЕНЬЕВ: Это не ночь! Это обряд изменил пространство. Это отблески наших золотых рабов.

РИТА: Как я люблю Центр ночью!

ОЛЕНЬЕВ: Рита, а ты заметила, что они сияют по-разному. Два наших раба.

РИТА: Да!

ОЛЕНЬЕВ: И в чем, по-твоему, разница?

РИТА: Ну, Ларик, ты же знаешь, это в словах не передать.

ОЛЕНЬЕВ: Попробуй.

РИТА: Ну, будто бы…

ОЛЕНЬЕВ: Говори.

РИТА: Один – источник, а второй – лишь отражение.

ОЛЕНЬЕВ: Да! И мне так показалось! А теперь говори, кто из них кто?

РИТА: Не знаю.

ОЛЕНЬЕВ: Кто источник, кто отражение?

РИТА: Ларик, я, правда, не знаю.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Да! Так и есть! Я сам не знаю. Один – источник, другой – отражение, но кто есть кто, я тоже не понял. У них, будто, одно сияние на двоих.

Пауза.

РИТА: Ларик, сегодня такой праздник…Я могу погулять?

ОЛЕНЬЕВ: Конечно, почему ты спрашиваешь?

РИТА: Ларик, я могу погулять с Игорем?

ОЛЕНЬЕВ: Нет, не можешь.

Теперь он – золото, а золото нельзя просто так расплескивать в город.

РИТА: Я прошу тебя.

ОЛЕНЬЕВ: Не проси. Я запрещаю.

РИТА: Ларик, я очень прошу.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Гулять нельзя.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Но вы можете встретиться в закрытом пространстве.

РИТА: Ты разрешаешь?

ОЛЕНЬЕВ: Только однажды.

РИТА: Спасибо!

ОЛЕНЬЕВ: И только в течение этих суток. Потом ему надо готовиться.

Рита бросается Оленьеву на шею.

-24- НЕБО

25-е апреля.

Ночь.

Комната Риты.

Темно, но комната освещается золотым сиянием, исходящим от тела Игоря.

Рита купается в золотом сиянии.

РИТА: Твоя кожа - как золотое зеркало.

В ней всё, что она когда-то отражала.

Я вижу Ларика.

Это его руки…

Я и себя вижу. В золоте…

Я – там, в твоем зазеркальном сиянии.

Я влилась в тебя…

Я – золото, живущее в тебе…

Рита набрасывает на Игоря простыню.

РИТА: Свет пробивается! Он не затеняемый!

Снимает с Игоря простыню, заворачивается в нее.

РИТА: Заверни меня в свой свет!

Я хочу жить в нем!

*** ***

Рита надевает костюм золотого ангела.

*** ***

Аэродром.

Рассвет.

Рита и Игорь в кабине Икара.

Кабина сияет.

Икар взлетает…

***

Рита и Игорь в летящем Икаре.

Рита – в костюме ангела.

РИТА: Вот так, Икар… Я ушла. Унеслась.

Это неповторимо. Да и не надо повторять.

Я уже другая. Если я, вообще, есть…

Я теперь как ты, Икар. Как самолет. Только я пустой самолет. Мне некого нести.

Пауза.

Теперь нам с Игорем остается лишь вместе умереть.

(усмехается) Нет, падения не будет… Ведь нас с ним уже нет. Мы уже ушли. Вместе ушли.

Я не знаю, с кем ты сейчас, Икар. Меня нет здесь больше…

Золотой Бог забрал меня.

Икар взмывает вертикально вверх.

Игорь пытается дотронуться до Риты.

Рита отстраняет его.

РИТА: Нет. Мы больше не вместе.

Пауза.

Рита вырывает с корнем букву-рабовладелицу.

РИТА: Ты свободен!

Золотая летучая рыба проходит сквозь стекло кабины и улетает.

Другая летучая рыба, буква-рабыня Игоря, покидает его тело и летит вслед за буквой Риты.

Игорь кричит от боли.

ИГОРЬ: Как будто самая важная часть покинула меня! Рита! Что это? Меня не избавили, а обокрали!

Рита, ответь мне! (касается её)

РИТА: Не прикасайся!

Не ты, а Он был моим рабом.

Пауза.

Золотой Бог был моим рабом и забрал меня.

А тебя я отдала Либерте.

Две золотые летучие рыбы растворяются в небе.

-25- РАВНОВЕСИЕ

25-е апреля.

Вечер.

Монтажная Оленьева.

Оленьев просматривает запись репетиций.

На экране Игорь в роли Императора Кротов.

ГОЛОС ИГОРЯ: Они не создали Вселенную Человека.

А мы создали Вселенную, устроенную по принципу Крота.

Оленьев нажимает на паузу.

Пауза.

Оленьев нажимает на кнопку – на экране возникает Никита, танцующий «Ноль-Человека».

Оленьев нажимает на паузу.

ОЛЕНЬЕВ: Все-таки, Никита светлее!

Входит Рита.

ОЛЕНЬЕВ: Привет, сестра! Вот, взгляни… Игорь - Император Кротов.

Оленьев нажимает на play.

ГОЛОС ИГОРЯ: Мы притягиваем Ад, живущий в людях.

Присоединяем его. Для того чтобы, овладев Адом, через него управлять людьми.

Овладев вашими демонами, мы пленяем вас.

И наши подземные каналы соединяют наш Ад с Адом людей.

Оленьев нажимает на паузу.

ОЛЕНЬЕВ: Жуть, правда? Он дал мне больше подземного мира, чем я просил… В нем этого подземного очень-очень много. Как ты думаешь?

РИТА: Я не думаю.

ОЛЕНЬЕВ: Сестра?

РИТА: Нет никакой жути…

ОЛЕНЬЕВ: А что ты видишь? Вот, посмотри. (хочет включить запись)

РИТА: Не надо. Не хочу на него смотреть.

Пауза. Оленьев всматривается в Риту.

ОЛЕНЬЕВ: Я не понимаю тебя.

Пауза.

Вы встречались?

РИТА: Да.

ОЛЕНЬЕВ: И что?

РИТА: Ничего.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Я не понимаю тебя.

РИТА: Ты пытаешься понять, чего в нем больше – золотого ангела или крота?

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Продолжай.

РИТА: А нечего продолжать. В нем нет ни того, ни другого.

ОЛЕНЬЕВ: Ни другого?

РИТА: Ничего.

Пауза.

Он никакой. Срединная пустышка.

ОЛЕНЬЕВ: Что ты говоришь?

РИТА: То, что есть.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Рита, покажи мне букву. Его букву.

РИТА: Смотри!

ОЛЕНЬЕВ: Это буква Никиты. А я хочу видеть его букву.

РИТА: (смеется) Крот хочет видеть…

ОЛЕНЬЕВ: Что?

РИТА: А я вот не хочу ничего видеть.

ОЛЕНЬЕВ: Да что с тобой?

РИТА: Я отпустила его!

ОЛЕНЬЕВ: Рита, сейчас ты вместе со мной будешь смотреть записи репетиций. Мне важно знать, что ты думаешь…

РИТА: Я его отпустила.

ОЛЕНЬЕВ: Повтори.

РИТА: Я его отпустила.

ОЛЕНЬЕВ: Скажи еще раз.

РИТА: Хоть сто раз. Он свободен от меня.

Оленьев бьет Риту по лицу.

РИТА: (смеется) Да, конечно, я не должна была…

ОЛЕНЬЕВ: Не должна? Ты говоришь: ты не должна?

Оленьев избивает Риту.

Рита смеется.

Оленьев прекращает избиение.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Ты закопала. И меня, и себя. Лишиться его сейчас, перед Главным Обрядом – все равно, что души лишиться!

Теперь мы точно останемся кротами.

Пауза.

Что ты сделала, сестра? И что теперь нам делать?

У тебя только один золотой раб перед Главным Обрядом. Это невозможно.

Пауза.

Я же еще не знаю, кто из них кто?

Пауза.

Покажи мне место, где была его буква.

Смотрит на руку Риты.

Пустое место! Что же ты наделала?

Пауза.

Покажи букву Никиты.

Оленьев рассматривает букву-владелицу Никиты на руке Риты.

Золотая танцующая дымка…

Оленьев снимает рубашку.

ОЛЕНЬЕВ: (букве Никиты на своем теле) Танцуйте. Танец нашей гибели.

Две буквы-владелицы Никиты сходят с тел Оленьева и Риты и танцуют в воздухе. 

ОЛЕНЬЕВ: Танец Предательства и Изгнания. Танец о том, что двум детям никогда не прозреть и не увидеть неба.

Две золотых буквы сначала касаются глаз Оленьева, потом глаз Риты.

ОЛЕНЬЕВ: Место!

Танец букв прекращается.

Буквы возвращаются к хозяевам.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Отпускай Никиту.

РИТА: Ларик?

ОЛЕНЬЕВ: Отпускай его. Это надо.

Для равновесия.

Пусть у тебя не будет никого. Нельзя оставаться лишь с одним золотым рабом.

РИТА: Остаться без рабов перед Обрядом? Я буду совсем опустошенная? Как же я предстану?

ОЛЕНЬЕВ: Отпускай. Я тебя отмолю.

РИТА: Мне страшно.

ОЛЕНЬЕВ: Не бойся. Ты знаешь, что мои молитвы доходят.

Пауза.

Отпускай!

Рита стирает букву-владелицу Никиту со своей руки.

Облачко золотой пыли встает между ней и Оленьевым.

РИТА: (смеется) У меня ничего нет! Ничего!

ОЛЕНЬЕВ: Есть. Я у тебя есть. Ты моя любимая сестренка и я молюсь за тебя денно и нощно.

Оленьев обнимает сестру.

Золотое облачко рассеивается.

-26- КЛАВДИЙ

25-е апреля. Вечер.

Третий уровень Этого Пространства.

Никита один танцует в пустом зале.

Золотая Летучая Рыба (буква, освобожденная Ритой) отделяется от него.

Пауза.

Никита с изумлением наблюдает медленный полет золотой буквы…

Никита начинает медленно танцевать в ритме полета буквы.

Буква реагирует на его танец.

Летучая рыба облетает каждое движение Никиты.

Ее полет становится слабее.

Никита чувствует это, и его танец становится еще медленнее…

Бесшумно входит Клавдий.

Никита не замечает его, продолжает танцевать.

Неожиданно Летучая Рыба взмывает вертикально вверх.

Вспыхнув, исчезает.

Никита прекращает танец.

КЛАВДИЙ: Никитушка…

НИКИТА: Клавдий Савельевич? Я вас не видел.

КЛАВДИЙ: Да ладно тебе - Савельевич. Я просто Клава… Прости, оговорился. Да, ты не видел меня. Но я видел, как ты танцевал. Хорошо!

НИКИТА: Спасибо.

КЛАВДИЙ: Я наблюдал за тобой. Притаился и наблюдал.

НИКИТА: Зачем же вы притаились?

КЛАВДИЙ: А чтобы не спугнуть. Твой танец он ведь - как робкое животное… Ну там, лань, к примеру…

НИКИТА: И часто вы так притаиваетесь?

КЛАВДИЙ: Часто. Если интерес есть.

НИКИТА: А у вас ко мне интерес?

КЛАВДИЙ: Вполне понятно. Я же таких чудесных движений и во сне не видел. (пауза) У меня, вообще, со снами не очень.

НИКИТА: Не то, что у Илария Арсеньевича.

КЛАВДИЙ: Совсем не то! (пауза) Никита!

НИКИТА: Да, Клавдий Савельевич?

КЛАВДИЙ: Тьфу, опять Савельич… Я хочу пригласить тебя.

НИКИТА: Пригласить? Куда?

КЛАВДИЙ: Посидим, выпьем чаю. Поболтаем… Так, может, и пошалтаем…

НИКИТА: Пошалтаем – это как?

КЛАВДИЙ: А вот заходи ко мне – я расскажу.

НИКИТА: Я не знаю… Скоро Последний Обряд… Мы готовимся.

КЛАВДИЙ: Знаю, знаю, Последний Обряд… Мы же только чаю… Вприкуску. У меня сахарная голова есть…

НИКИТА: Сахарная голова. Странно…

КЛАВДИЙ: Что тебя удивило?

НИКИТА: У тебя зубов нет.

Пауза.

КЛАВДИЙ: Ну, нету. И что теперь? Откуда им быть? Я же избавленный… И от зубов, в том числе.

НИКИТА: Наверное, это не очень приятно.

КЛАВДИЙ: Иногда не очень. Но в избавлении есть и свое, высшее приятствие.

НИКИТА: До свидания, Клавдий, мне пора.

КЛАВДИЙ: Нет, не уходи. (удерживает Никиту) Я ничего не прошу, просто попьем чаю.

НИКИТА: Клавдий, я не могу.

КЛАВДИЙ: Побудь со мной! Мне надо…

НИКИТА: Мне не надо!

КЛАВДИЙ: Надо, чтобы ты увидел мою букву… (расстегивает одежду) Мое тяжкое и сладкое служение.

Никита убегает из зала Третьего Уровня, Клавдий за ним.

У лифта Клавдий нагоняет Никиту.

КЛАВДИЙ: Валишь? Не хочешь смотреть?

НИКИТА: Не хочу!

КЛАВДИЙ: (рыдает) Ты не можешь понять, как я страдаю. Я был другой!

Никита и Клавдий входят в лифт.

КЛАВДИЙ: Я же мог и не стать минералом. У меня была возможность. Во мне тополь жил.

НИКИТА: Я уверен, что тополь и сейчас не умер.

КЛАВДИЙ: Врешь! Думаешь, что умер!

НИКИТА: Нет, честное слово, не думаю!

КЛАВДИЙ: Тебе не жалко меня!

НИКИТА: Жалко!

КЛАВДИЙ: Не жалко!

Клавдий падает на колени, целует Никите ноги.

Лифт останавливается на нулевом уровне.

Двери открываются, Никита вырывается и убегает.

КЛАВДИЙ: Бежишь, олененок?.. Ты теперь золотой… Клава тебе противен! Хорошо, танцуй танец Золотой Гибели, попрыгунчик…

-27- БАР

Ночь с 25 на 26 апреля.

Игорь и Никита у входа в БАР.

С ними Мишенька.

НИКИТА: Как я рад, что вырвался. Еле сбежал от Клавдия. Прицепился: «Побудь со мной, да побудь». Меня сегодня буква покинула. Я не понял, в чем дело. Почему-то Маргарита Арсеньевна отпустила меня… И только я простился с буквой, появился этот беззубый…

МИШЕНЬКА: (Игорю) Пожалуйста, не ходи! А вдруг там с тобой что-нибудь случится! Ты ведь можешь всё сорвать… Ой, зря ты идешь. (Никите) А ты, Никита, пойди, отдохни. Тебе это даже полезно. (хнычет, цепляется за рукав Игоря) Игоряша, не ходи туда! После Обряда тебе дадут вольную! Я чувствую.

ИГОРЬ: Мишенька, не переживай.

МИШЕНЬКА: Я очень переживаю. Я же сочувствую людям, особенно друзьям.

ИГОРЬ: (резко) Всё, оставь меня.

Игорь и Никита уходят в БАР.

МИШЕНЬКА: Ой-ой-ой! Как бы ни случилось беды! Опасное место! Ненавижу БАР!

БАР.

Танцующие рабы.

Входят Игорь и Никита.

Танцы прекращаются.

РАБЫ: Смотрите! Их озолотили!

АСКОЛЬД: (Никите) Здорово, славка!

НИКИТА: Я – Никита.

Рабы аплодируют.

АСКОЛЬД: Посмотрите на его движения.

РАБЫ: Волнистая рабыня!

- И взволнованная!

НИКИТА: (Игорю) Придурки какие-то…

Рабы ревут от счастья и взрываются аплодисментами.

РАБЫ: Ты нас от дури и вылечишь.

НИКИТА: А вас можно вылечить?

Рабы улюлюкают.

ИГОРЬ: Никита, не отвечай им.

РАБЫ: Отвечай нам, Никитка!

АСКОЛЬД: Ладно, Никита, не обращай внимания. Мы сейчас, как раз, собирались посмотреть хорошее кино. Кино - про балет, и мы хотим твоих комментариев. Балет ведь – твоя стихия.

Пауза. Тишина.

АСКОЛЬД: (командует) Кино!

Гаснет свет.

Объемное киноизображение.

Титры:

ВЕЛИКАЯ АЛЛА

Сцена Театра.

На сцене балерина исполняет танец Жар-птицы.

НИКИТА: Это же Алла Васильевна Шелковская – мой педагог. Алла Васильевна, разве вы живы?

К Жар-птице с двух сторон приближаются два танцовщика, белый и черный,

НИКИТА: (изумленно) Кто это?.. Шахматов и Уилсон?! Которые от СПИДа умерли?…

Шелковская танцует и начинает распадаться.

Кусок отваливается от нее.

ШЕЛКОВСКАЯ: Славочка…

Шахматов в танце приклеивает отвалившийся от Шелковской кусок плоти на место.

ШЕЛКОВСКАЯ: Никита, я рада, что ты пришел. Подойди ко мне.

НИКИТА: Да, Алла Васильевна…

Никита подходит к Шелковской.

ШЕЛКОВСКАЯ: Помнишь, о чем я тебе говорила?

НИКИТА: Нет, Алла Васильевна.

ШЕЛКОВСКАЯ: Танец идет изнутри…

НИКИТА: Да, конечно, помню!

ШЕЛКОВСКАЯ: Танец - это взрыв. Это вихрь… Подойди ближе.

Никита подходит ближе.

Шелковская закручивает Никиту волчком. Тот начинает вращаться.

ШЕЛКОВСКАЯ: Хорошо, хорошо… Быстрее!

Вращение Никиты обретает огромную скорость.

ШЕЛКОВСКАЯ: Никита, быстрее! Танец - это вихрь.

Никита вращается и не может остановиться.

Его танец создает смерчеобразный вихрь.

Шелковская раскрывает рот.

Вихрь от танца Никиты входит ей в рот.

Вихрь от танца растягивает рот Шелковской до гигантских размеров.

ШЕЛКОВСКАЯ: Слава, Томми, ко мне!

Слава и Томми с двух сторон удерживают гигантский рот Шелковской, раздвигают его как занавес.

Никита, кружась, в вихре входит в рот своего педагога.

Рот затягивает его.

Слава и Томми отпускают занавес.

Рот закрывается.

НИКИТА: (изнутри) Но Алла Васильевна!

ШЕЛКОВСКАЯ: Танец - это вихрь, Никита.

НИКИТА: Но я же!

ШЕЛКОВСКАЯ: У тебя прекрасные данные…

НИКИТА: Выпустите меня!

ШЕЛКОВСКАЯ: Но нет мощи.

НИКИТА: (проваливаясь всё глубже) Спааасите!!!

ШЕЛКОВСКАЯ: Нет в тебе мощи. Моооооощи неееееет…

Пауза.

И с посвящением тебя, мой дорогой.

Никита открывает глаза…

Он лежит на полу в БАРе, над ним склонились рабы.

Ни Аллы Васильевны, ни других мертвых танцовщиков.

- Добро пожаловать в БАР!

НИКИТА: (поднимаясь с пола, Игорю) Я испугался, но это был мой лучший танец… Я еще хочу таких танцев.

*** ***

Никита танцует с Весельчаком-Барменом и другими «синими».

ВЕСЕЛЬЧАК: Никита Золотой, а представь, что твой танец в рабстве у нашего танца. Это танец-раб…

Появляется безногий Леха Черный.

ЛЕХА: А я буду этот танец клеймить.

Леха встает на руки и становится видно, что черная нашлепка, на которой он сидит – и есть его буква.

НИКИТА: Нет, клеймить не нужно.

Синие и Леха смеются.

ЛЕХА: А что? Там, где раньше росли ноги, вырастает алфавит.

*** ***

БАР.

Игорь и Бленда.

БЛЕНДА: Я вижу, что тебя сделали золотым… А потом один из господ отпустил тебя.

ИГОРЬ: Что еще ты чувствуешь?

Пауза.

Говори.

БЛЕНДА: Ничем хорошим твое служение не кончится.

ИГОРЬ: Что должно случиться?

БЛЕНДА: Не знаю, но после «золота» ты стал очень уязвим. С тебя сняли кожу и заменили золотой пленкой. Порвется…

ИГОРЬ: Если бы пленкой. Просто дымкой.

БЛЕНДА: Да, ты стал дымчатый. Скоро тебя можно будет вдыхать…

Бленда нюхает Игоря.

БЛЕНДА: Пока ты – слабый наркотик…

ИГОРЬ: Стану сильным – приду в БАР, и вы все отравитесь.

БЛЕНДА: Желаю тебе поскорее стать сильным. Кстати, кто это с тобой?

ИГОРЬ: Никита, второй золотой раб.

БЛЕНДА: Уводи его. Ему здесь опасно.

ИГОРЬ: Насколько опасно?

БЛЕНДА: Смертельно.

*** ***

К танцующему Никите подходит Аврора Розовый Лёд.

АВРОРА: Пригласи меня, золотой мальчик…

(синим) Брысь!

Никита и Аврора танцуют.

Леха на руках танцует поблизости, наблюдая за ними.

АВРОРА: Пригласи на танец мою букву.

НИКИТА: Приглашаю.

Аврора сбрасывает одеяние из розового льда.

Розовая буква мечется внутри ее прозрачной левой груди.

На соске вибрирует игла шприца.

АВРОРА: Видишь, как она рвется танцевать с тобой.

НИКИТА: Вижу.

АВРОРА: Обними её, возьми на руки…

НИКИТА: Я хочу. Как?

Аврора смеется.

ИГОРЬ: Никита, пойдем отсюда.

Уходи если хочешь. Я останусь.

ИГОРЬ: Никита, ты умрешь здесь.

НИКИТА: Умру? Мне так не кажется. Мне здесь очень нравится.

АВРОРА: (Игорю) Отвали. Хочешь сосать середину? Так соси середину. Не мешай летящим людям.

(Лехе) Лешенька, подойди.

Леха подходит на руках.

Его черная буква-нашлепка становится небольшой танцплощадкой.

Аврора вспрыгивает на неё.

АВРОРА: Никита, сюда!

Никита вслед за Авророй вспрыгивает на черную букву.

Танец Авроры и Никиты на черной букве.

АВРОРА: Ник, не сорвись!

НИКИТА: Я не умею срываться. Я танцую на осколке стекла!

АВРОРА: Вот и молодец!

В танце Аврора иглой укалывает Никиту в золотое колено.

Игла на груди Авроры втягивает золотую букву Никиты.

Её грудь заполняется золотым сиянием.

Розовая буква-сирена плавает в золоте.

Никита прекращает танец.

Стоит без движения.

Падает с черной танцплощадки.

ЛЕХА: Бултых!

РАБЫ: Упал!

- Улетел!

- Аврора перестаралась!

- Слишком сильно кольнула!

- У танцующего мальчика кома!

ИГОРЬ: Выведите его!

СИНИЕ: Мы не можем!

Аврора лежит на черной букве.

АВРОРА: (улыбаясь) Да… Случается… Он слабенький…

ЛЕХА: Хорошо тебе, русалочка?

Ложится на пол, бережно снимает Аврору с буквы-сиденья, кладет ее рядом с собой.

ИГОРЬ: (говорит в средство связи) Рита!... Рита, Никита умирает! Мы в БАРе!

ГОЛОС РИТЫ:  Вы теперь свободны от меня. Оба.

ИГОРЬ: Рита, помоги нам, не бросай нас!.. Бросила.

ЛЕХА: (подкрадывается к Авроре) Плаваешь, русалочка? А инвалиду?

Легко касается своей черной буквой иглы на груди Авроры.

Едва надавливает на её грудь.

Струйка золотисто-розового вещества выстреливает из иглы на черную букву Лехи.

ЛЕХА: Оппа! Привет от ползучих ползучим!

По черной букве скользит золотистая змейка с розовым язычком. 

Леха гладит змейку.

ИГОРЬ: Бленда, он уходит.

БЛЕНДА: Уходит.

ИГОРЬ: Мы можем спасти его?

БЛЕНДА: Надо вытащить из неё букву Никиты.

ИГОРЬ: Ты сделаешь это?

БЛЕНДА: Я – нет. Мы вдвоем сделаем.

ИГОРЬ: Делаем.

БЛЕНДА: Но это будет твой первый укол.

ИГОРЬ: Хорошо.

БЛЕНДА: Твой первый укол будет здесь и сейчас, со мной.

ИГОРЬ: Да, я согласен!

БЛЕНДА: Я тоже… Отгони Леху и забери Аврору

Игорь берет Аврору на руки.

ЛЕХА: Положил на место.

Леха цепляется за Игоря руками.

ИГОРЬ: Конечно, Леха. (сильно бьет Леху ногой)

Леха падает на спину.

ЛЕХА: За то, что инвалида обидел, ответишь. За калеку ответишь… У тебя не то, что ног, у тебя души не будет… Тебе это Леха Черный обещает, слышишь, золотой призрак?

*** ***

Игорь, Бленда, спящая Аврора.

У Бленды в руке шприц.

Бленда прикладывает свою букву, живущую в пустой глазнице, к золотой букве Игоря.

Одной иглой пронзает две буквы.

БЛЕНДА: Только ты не умри.

ИГОРЬ: Я постараюсь.

БЛЕНДА: Это я постараюсь.

*** ***

Буквы Игоря и Бленды превращаются в двух крохотных крылатых существ.

Два крохотных существа влетают в отверстие иглы на груди Авроры.

Летят внутри иглы, как в тоннеле.

Ныряют в золотисто-розовое вещество.

Золотое вещество Никиты, попавшее в плен к розовому, реагирует на появление золотого человечка (буквы Игоря).

Золотой человечек притягивает родственное ему золотое вещество.

Золотой человечек покрывается золотым веществом (буквой Никиты).

Буква Никиты оседает на нем.

Золотой человечек тяжелеет и идет ко дну.

Тонет в розовом веществе.

Черно-белый человечек (буква Бленды) хватает его и

на себе выносит из розового резервуара,

через иглу

во внешний мир.

В воздухе три буквы разделяются.

Три буквы возвращается к носителям – Бленде, Игорю, Никите.

*** ***

Игорь и Никита выходят из БАРа.

У дверей БАРа – платная «скорая».

Из скорой выскакивают врачи и Мишенька.

МИШЕНЬКА: (в слезах) Самая дорогая реанимация!

ИГОРЬ: Всё позади.

МИШЕНЬКА: (плачет) Как я за вас боялся! Мое сердце чувствовало беду! Молился, чтобы вы остались живы!

ИГОРЬ: Мы живы. Твоими молитвами…

-28- ВЫБОР

26-е апреля. Вечер.

Монтажная Оленьева.

Оленьев отсматривает записи репетиций.

ГОЛОС КЛАВДИЯ: Иларий Арсеньевич, к вам какой-то безногий. Говорит: вы его ожидаете.

ОЛЕНЬЕВ: Ожидаю. Пусть заходит.

На руках входит Леха.

ЛЕХА: Мое почтение, Иларий Арсеньевич. Я всё зафиксировал.

ОЛЕНЬЕВ: Молодец, Алексеев, мои похвалы.

ЛЕХА: Похвалами не насытишься.

ОЛЕНЬЕВ: Да, конечно…

Достает из ящика в монтажном столе деньги, отдает Лехе.

ОЛЕНЬЕВ: Где?

ЛЕХА: Возьмите сами.

ОЛЕНЬЕВ: Где?

Леха ходит на руках, подставляя черную букву-нашлепку.

Оленьев с отвращением запускает руку в черную букву и извлекает чип - носитель информации.

Леха пританцовывает.

ОЛЕНЬЕВ: Что еще?

ЛЕХА: Позволите понаблюдать за мальчиками?

ОЛЕНЬЕВ: Пошел вон.

ЛЕХА: Ладно, ладно… Сразу уж и вон… Как информация требуется, так не вон…

ОЛЕНЬЕВ: Потом… Как-нибудь…

ЛЕХА: Как-нибудь так ведь и нас не будет. Мое почтение, Иларий Арсеньевич. (уходит)

Оленьев подключает чип к компьютеру.

На экране – танец Никиты и Авроры на живой черной танцплощадке.

Игла Авроры жалит колено Никиты.

ОЛЕНЬЕВ: (кривится) Ужалила, змея! Вот отчего мне было так плохо этой ночью.

Так! Теперь – репетицию!

Переключает на запись, где Никита танцует партию Вьюна.

БАР!

Переключает на запись, где Никита в БАРе танцует с Авророй.

Репетицию!

Никита танцует партию Райского Луга.

БАР!

Никита после танца с Авророй теряет сознание…

Игорь бьет Леху и забирает Аврору…  

От экранных образов начинает исходить свечение.

Небесное – от Игоря, черно-багряное – от Никиты.

Иные краски добавились к золоту рабов Оленьева

ОЛЕНЬЕВ: Вижу! Златобагряный и златолазурный!

Вижу! Сейчас я знаю, кто из них – кто!

В Центр!

-29- ОЛЕНЬЕВ ОСВОБОЖДАЕТ НИКИТУ

Ночь с 26 на 27 апреля.

Центр Рабства.

Оленьев и серебряные пажи.

ОЛЕНЬЕВ: По истечении золотого рабства моего раба Никиты я отпускаю его.

ПАЖ: В ночь с 1-го на 2-е мая?

ОЛЕНЬЕВ: Да.

ПАЖ: На два месяца раньше?

ОЛЕНЬЕВ: Да. Я хочу убить время со 2-го мая по 3-е июля.

Оленьев передает золотую летучую рыбу пажу.

Лаборатория МОРЕ.

Паж отпускает золотую букву в море.

Золотая летучая рыба резвится в море.

Паж переворачивает песочные часы.

Прозрачная фигурка человека совершает кувырок, человек снова вверх головой, но вещество в нем струится не вниз, а вверх …

Песочные часы идут вспять.

Часы убивают два месяца и один день.

Сокращается срок рабства Никиты.

ОЛЕНЬЕВ: Через четыре дня ты будешь свободен, Никита.

-30- ЧЕТВЕРТЫЙ УРОВЕНЬ. ПОСЛЕДНИЙ ОБРЯД.

30-е апреля.

Четвертый уровень Этого Пространства.

Оленьев, Игорь и Никита сидят в позе лотос, расположившись правильным треугольником.

Одеты все трое одинаково – в имитацию человеческой кожи.

Буквы рабов пульсируют под внешней кожей.

Два мальчика, одетых ангелами.

Им по 8 лет.

В их крылья вкраплены и длинные лезвия - среди перьев есть железные.

Горит камин.

Отец Ангий тихо читает молитву.

ОТЕЦ АНГИЙ: (отрывая глаза от Писания) Вы в конце пути, дети мои. Вам предстоит прорыв и перерождение. Это абсолютно ново, невообразимо… Иногда новое и невообразимое пугает, отстраняет… Но вы не бойтесь, дети мои. Я молюсь за вас. Там, где Господь, нет места страху.

Я благословляю вас на исход из старого состояния. С нами Бог.

Отец Ангий осеняет всех крестным знамением и уходит.

ОЛЕНЬЕВ: Помолимся и мы.

Про себя.

Тихо.

Чтобы у нас всё получилось…

Пауза.

Оленьев подходит по очереди к Игорю и Никите.

Тихо беседует с их буквами.

Целует их буквы через внешнюю кожу.

Ангелы поют. Звенят их стальные перья.

Оленьев серебряным ножом взрезает кожу на Игоре и Никите.

Игорь и Никита сбрасывают кожу.

Их буквы стали золотыми озерами.

Золотое сияние наполняет Это Пространство.

Оленьев разрывает на себе кожу.

Вылезает из нее.

Оленьев купает свои буквы в золотых озерах, разлившихся по телам Игоря и Никиты.

Ангелы осыпают всех троих черными и белыми цветами.

Оленьев указывает на два скафандра.

Прозрачные скафандры из лазурного и черного стекла.

ОЛЕНЬЕВ: (Игорю и Никите) Одевайтесь!

НИКИТА: Руки не слушаются.

ОЛЕНЬЕВ: А ты им прикажи. Ты же их господин.

Игорь и Никита надевают скафандры.

НИКИТА: Не могу шевельнуться.

Движения даются Игорю и Никите с трудом - они скованы в своих ритуальных костюмах.

ОЛЕНЬЕВ: Я – ноль-человек.

У меня два пути.

Вверх, к свету.

Или вниз, во тьму.

Пауза.

Я увидел в снах свою светлую высшую суть и свою темную суть, низшую.

Пауза.

Я видел…

Оленьев приближается к Игорю, рассказывает сон ему в скафандр.

Летучие рыбы…

Они летят в Небе, которое Рай.

Над океаном, который бездна.

Они летят и всегда касаются Грани.

Пауза.

В этом сне - моя светлая часть, я отдаю её тебе!

Оленьев продолжает рассказывать сон в скафандр Игоря.

И Океан полон огоньков – душ томящихся в бездне…

И летучая рыба ныряет в бездну, и огоньки, души, покрывают её.

И летучая рыба взмывает вверх с душами, выносит их из бездны.

И в Небе она отпускает их!

И так повторяется снова и снова…

Полет летучий рыбы вечен, неостановим…

Пауза.

Ты – сосуд, который понесет мою высшую часть вверх…

Отходит от Игоря.

ОЛЕНЬЕВ: И я видел…

Приближается к Никите, рассказывает сон в пространство между телом Никиты и прозрачным скафандром.

ОЛЕНЬЕВ: Операционная. Где-то в самом низу.

Там оперируют огромного Черного Ангела…

Его оперируют, потому что он разбился. После падения.

Он весь искалечен, он весь – рана. На нем нет ничего, кроме раны - так он разбился!

Это мой черный сон, я отдаю его тебе.

Продолжает рассказывать черный сон в скафандр Никите.

И я, в облике бабочки, пролетаю мимо… Как меня туда занесло – неведомо!

И меня ловят и…

Пауза.

И меня вставляют как клапан в сердце Черного Ангела!

Я стал той частичкой, которой ему не доставало, не хватало для исцеления.

И черная кровь течет по мне, и Черный Ангел, почти умерший, оживает…

Он открывает глаза и гладит себя по сердцу, гладит меня…

И мне страшно, но мне не плохо…

Пауза.

Ты сосуд, который понесет мою черную, низшую, суть вниз.

Пауза.

Оленьев бросает в камин сброшенную кожу Игоря и Никиты.

Оленьев выворачивает свою кожу наизнанку и надевает ее.

Оленьев кричит:

- РАЙ!

Вспыхивает объемное изображение Эдема.

Оленьев входит в него.

Купает себя и свои буквы в Раю.

Оленьев выходит из Эдема.

Теперь его кожа покрыта движущимися картины Рая.

По всему телу разбросаны сияющие оазисы – кожа стала картой Рая.

Оленьев приказывает:

- Сон!

Ангелы достают баллончики с трубочками, которые оканчиваются иглами.

Втыкают иглы в отверстия в шейной зоне скафандров Игоря и Никиты.

Скафандры изнутри заполняются эфиром.

Оленьев кричит:

- Низ!

Появляются Клавдий и жрица Арина.

Клавдий ввозит кушетку на колесиках.

Клавдий укладывает Игоря на кушетку.

Оленьев сдувает букву Никиты со своей руки.

Буква проходит сквозь внешнюю кожу и взлетает.

ОЛЕНЬЕВ: Иди к рабу моему Клавдию!

Буква садится на ладонь Клавдию.

Клавдий счастлив.

ОЛЕНЬЕВ: Он твой на один день.

КЛАВДИЙ: Только на один?!… Как же так, Иларий Арсеньевич? Я же вам жизнь отдаю ежесекундно!

ОЛЕНЬЕВ: Хватит с тебя и одного дня. Покидай уровень!

КЛАВДИЙ: Вот, Никитушка, обрел ты последнее пристанище…

Клавдий и Арина берут Никиту под руки и уводят.

Оленьев командует:

- Врата!

Два ангела распахивают двери, выводящие за пределы 4-го уровня.

За ними - прозрачный подвесной тоннель.[4]

Тоннель светится в ночи.

ОЛЕНЬЕВ: Я ухожу!

Уходит через распахнутые врата в тоннель.

Ангелы следуют за ним.

Они катят по тоннелю кушетку, на которой лежит Игорь.

Тоннель плавно ведет вниз и оканчивается аэродромом.

Залитый прожекторами аэродром - высший уровень Этого Пространства.

*** ***

Аэродром. Ритуальный самолет «Херувим».

На месте пилота – Рита.

Рядом с ней – Оленьев.

Ангелы вводят Игоря в самолет.

Самолет взлетает.

-31- ВЕРХ \ НИЗ

Полночь. Наступает 1-е мая.

Херувим летит.

Гроза.

*** ***

1-е мая.

Начало первого часа ночи.

Клавдий, Арина и Никита едут в лифте.

Лифт едет вниз.

Лифт останавливается на минус первом этаже Этого Пространства.

Двери лифта открываются.

В кабинку входят двое.

ДВОЕ ВОШЕДШИХ: Клавдий Яхонт! Арина Бирюза! Черные этажи приветствуют вас!

КЛАВДИЙ: Витя Топаз и Вова Жила, и вам от нас поклон!

Двери лифта закрываются.

Лифт продолжает движение вниз.

ТОПАЗ: Что это ты нам везешь, Яхонт?

КЛАВДИЙ: А ты глянь.

ТОПАЗ: И гляну ведь!

Топаз и Жила срывают с Никиты черный шлем. Золотое сияние ослепляет их.

ЖИЛА: Фу ты! Злата-то, злата сколько!

Никита пытается что-то сказать – Арина бьет его по губам.

КЛАВДИЙ: Вот, Никитушка! Олешек подарил нам тебя на денек.

ТОПАЗ: От щедрот своих!

ЖИЛА: Каков господин, таков и подарок!

Лифт останавливается на минус втором этаже Этого Пространства.

Двери лифта открываются.

В лифт входят еще двое.

ДВОЕ ВОШЕДШИХ: Братья избавленные!

КЛАВДИЙ: Сапфир и Руда!

САПФИР: Что ты привез лифтерам подземных уровней?

КЛАВДИЙ: А вот! Я ж господских даров не утаиваю.

РУДА: Сонненький!

САПФИР: Будто не мы, а он – из спящего царства минералов.

Никита снова пытается что-то сказать – Арина снова бьет его по губам.

ТОПАЗ: Развернем подарочек!

Минералы расстегивают скафандр Никиты.

КЛАВДИЙ: Скажите спасибо Иларию Арсеньевичу.

МИНЕРАЛЫ: Спасибо, спасибо, Иларий Арсеньевич!

КЛАВДИЙ: Олешек, Олешечек… О, лешачок!

РУДА: (хватая Никиту за лицо) Тю! Ну, с днем геолога тебя, солнечный зайчик!

*** ***

Салон летящего Херувима.

За штурвалом - Рита.

Игорь в лазурном скафандре.

На Оленьеве сверкающий металлический ремень.

От скафандра Игоря к ремню Оленьев тянется золотой фал.

Игорь связан с Оленьевым золотым фалом.

ОЛЕНЬЕВ: (Рите) Ноль-человек, читай молитву!

РИТА: Мы хотим к тебе.

Потому прими нашу лучшую часть.

Всю, без остатка.

Не отвергай наше подношение.

Оленьев закрывает глаза, что-то шепчет про себя.

РИТА: Ноль-человек, быстрей!

ОЛЕНЬЕВ: Ноль-человек нам нельзя торопиться.

РИТА: Ты не видишь, что происходит?

ОЛЕНЬЕВ: Нет. Что происходит?

РИТА: Буря!

ОЛЕНЬЕВ: Прими нашу лучшую часть! Я посылаю ее тебе!

Оленьев открывает люк.

Сильнейший ветер.

Оленьев подтаскивает Игоря к самому краю люка, достает серебряный нож, подносит нож к золотому фалу.

ОЛЕНЬЕВ: Мы устремлены к тебе!

Оленьев собирается отрезать фал, но буря отбрасывает Игоря от люка обратно в салон.

Оленьев снова кладет Игоря на край люка.

ОЛЕНЬЕВ: Прими нашу лучшую часть!

Сильный порыв ветра. Херувима трясет.

РИТА: Закрывай люк. Я не могу управлять!!!

ОЛЕНЬЕВ: Нельзя! Я должен отрезать, когда он ТАМ.

РИТА: Я не справляюсь!

Оленьев закрывает люк, Игорь остается в самолете.

*** ***

Нижайший уровень этого пространства.

Двери лифта открываются.

Минералы и Никита выходят.

МИНЕРАЛЫ: Кланяемся тебе неживая природа!

К вошедшим подбегают еще трое избавленных – Смарагд, Малахит и Хризолит.

СМАРАГД: Яхонт! Яхонт принес нам драгоценности высшего мира!

Избавленные обступают Никиту.

МАЛАХИТ: Ничего, сейчас мы украсим тебя собой.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Смарагд, Малахит и Хризолит, станьте его украшениями!

Минералы виснут на Никите.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Делим раба!

САПФИР: Погоди Клавдий Его сначала обпеть надо!

МИНЕРАЛЫ: Обпеть! Обпеть!

Избавленные обпевают Никиту:

они прикладывают рты к его золотому телу и поют.

По строчке на каждую часть тела.

Строчка – в затылок, переход на левое плечо, еще строчка в левое плечо, переход на правое.

Так избавленные по очереди обходят всего Никиту.

Обпевают тонкими голосами, не фальшиво, у них абсолютный слух.

Поют, повторяя одни слова: «К неживому в гости пришло живое...»

Обпев, Избавленные отходят от Никиты.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Делим раба!

Гордо поднимает вверх ладонь, на которой сверкает золотая летучая рыба - буква, подаренная Оленьевым. 

Буква-рыба слетает с Клавдия и по очереди садится на руку каждому из минералов.

После неё остается оттиск, который быстро превращается в полноценную букву…

Из глубин нижайшего этажа выходит Юха-Мантия.

Юха - круглый, сто пятидесятикилограммовый, почти идеальной шарообразной формы.

МИНЕРАЛЫ: Юха-Мантия!

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Привет вице-королю подземных сфер!

АРИНА-БИРЮЗА: Мы тебе покушать принесли, Юшенька.

ЮХА: А я почуял… Ням-ням-ням…

Буква-рыба подлетает к Юхе, оставляет оттиск и на нем и возвращается к Клавдию.

Теперь у каждого из минералов по золотой летучей рыбе – букве, утверждающей их власть над Никитой.

ЮХА: Худой он какой-то…

Избавленные взрываются смехом.

ЮХА: Мне мааааало будет.

АРИНА-БИРЮЗА: Покрой его, Юшенька!

МИНЕРАЛЫ: Покрой! Покрой!

Юха наваливается на Никиту, зажимает его между собой и землей.

МИНЕРАЛЫ: Приложись, Юха.

Юха сбрасывает шаровары.

Юха достает свою букву-рабыню.

Это жидкая шарообразная буква, похожая на черное яйцо без скорлупы, сваренное всмятку.

Буква живет там, где были тестикулы.

Юха катает свою букву по золотому сиянию Никиты.

Избавленные сбрасывают штаны.

Прикладывают свои шаровидные буквы к Никите и поют:

- Избавлению нашему немного света золотого!

Сдавливают буквы-тестикулы и брызгают черным веществом на Никиту.

МИНЕРАЛЫ: Подземный соус!

- Кушать подано!

- Аринка, иди к нам!

Избавленные играют в то, что отрывают от Никиты куски и с жадностью поедают их.

Держат в руках незримое лакомство, чавкают.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Иларий Арсеньевич сон в него рассказал!

МИНЕРАЛЫ: Мы едим сон Илария Арсеньича!

- Мы едим сновидческую душу нашего господина, мы едим господина!

- Господина едим, господина!

РУДА: Чур, мне его глазки!

САПФИР: Руда не дура! Глазки захотел? А может тебе еще и мудрость Иларий Арсеньича?

Смех избавленных.

Шум.

Подобие легкого землетрясения.

Пауза.

Все избавленные замирают без движения, кроме Руды.

Руда увлекся игрой и, урча, облизывает пальцы.

Арина дает Руде подзатыльник.

АРИНА-БИРЮЗА: Тише ты, балда! Тимоха проснулся!

*** ***

Херувим.

Буря.

Открытый люк.

ОЛЕНЬЕВ: Прими сосуд, в котором всё лучшее, что есть в нас!

Оленьев надрезает золотой фал серебряным ножом и выталкивает Игоря наружу.

Порыв ветра – фал разрезан не до конца - Игорь увлекает Оленьева за собой, в воздушное пространство.

ОЛЕНЬЕВ: Его, не меня!

Оленьев с трудом удерживается в салоне;

чтобы Игорь не унес его в небо, втаскивает Игоря обратно.

ОЛЕНЬЕВ: Только его! Он – лучшее, не я!

*** ***

Из тьмы нижайшего этажа выползает Тимоха.

Он огромен и наг.

Буква - черная пиявка с золотой присоской – внутри него, в его паху.

АРИНА-БИРЮЗА: Тимошенька! Жених мой подземный! 

МИНЕРАЛЫ: Тимоха-Ядро!

- Великий избавленный!

- Никогда выше низа не поднимающийся!

Клавдий с радостью посылает летучую рыбу Тимохе.

ТИМОХА: Ам! (глотает рыбу)

Избавленные аплодируют.

Летучая рыба оставляет оттиск на синем языке Тимохи и возвращается к Клавдию.

ТИМОХА: Это и есть солнечный лучик? Дай-ка, я его обнюхаю!

МИНЕРАЛЫ: Насмерть, насмерть занюхай, Тимоха!!!

ТИМОХА: А я и насмерть занюхаю.

Тимоха внимательно обнюхивает Никиту.

Юха налетает на Тимоху, толкает его животом.

ЮХА: Привет, человек-яйцо!

ТИМОХА: Яйцо-человек, привет!

ЮХА: Шалтай!

ТИМОХА: Болтай!

ЮХА: Крутое!

ТИМОХА: Дребезжащее!

ЮХА: Поплачем?

ТИМОХА: Поплачем.

Обнимаются, образуя существо, состоящее из двух шаров.

ТИМОХА И ЮХА ВМЕСТЕ: Ох, рыдаем мы об отрезанном хозяине!

Отсекли нашего хозяина, ушел он в далекий мир – оставил нас в этом мире!

В разных сторонах мы с ним!

Так и катимся по миру подземному, неприкаянные…

ЮХА: Ой!

ТИМОХА: Ой!

ЮХА: Что это мы нашли?

ТИМОХА: Что-то нашли!

ЮХА: Не всего хозяина, так может хоть часть его?

Избавленные подносят Никиту к Тимохе и Юхе, зажимают его между ними – детородный орган между тестикулами.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: (Никите) Хватит тебе быть всем телом. Побудь органом.

Шалтай и Болтай трутся о тело Никиты.

Никита искрится.

Все избавленные подставляются под его лучи.

АРИНА-БИРЮЗА: И я искупаюсь…

Купает букву, живущую на её животе – букву-шов, как после хирургической операции – в сиянии Никиты.

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: (Никите) Все мы когда-то, вроде как, высоко были – внизу оказались. Теперь твоя очередь.

Тимоха рычит.

Пауза. Избавленные замолкают.

Буква Тимохи ест букву Никиты, пьет ее золото…

Буква Тимохи глотает всю букву Никиты…

Тимоха замирает, сосредотачивается и заглатывает всего Никиту буквой-пиявкой.

АРИНА-БИРЮЗА: Всосал, всосал Тимошенька! Вкусно тебе, родимый?

ТИМОХА: Пусть во мне поживет.

АРИНА-БИРЮЗА: Доносится! А то он недоношенный:

КЛАВДИЙ-ЯХОНТ: Там, там внутри потанцуй!

МИНЕРАЛЫ: Ха, дрыгается!

- Танцует!

- Га! Он внутри Тимохи танцует!

Тимоха с Никитой внутри катается по полу.

Избавленные ликуют.

*** ***

Херувим.

Оленьев и Игорь у открытого люка.

ОЛЕНЬЕВ: Уходи! Вон!

Оленьев почти разрезает фал, выбрасывает Игоря из самолета, но Игорь удерживается и буря меняет Оленьева и Игоря местами.

Игорь внутри, Оленьев снаружи.

Оленьев выпускает серебряный нож, нож улетает.

ОЛЕНЬЕВ: Рита, спаси меня!

Рита поворачивает на бок самолет, и Оленьев вваливается в салон.

Фал окончательно разрывается уже в салоне.

ОЛЕНЬЕВ: Я не мог! Я не мог! Я не мог! Я не сделал этого!

У меня не приняли! Первый раз не приняли!

Почему, почему ты не принял мою лучшую часть?..

Пауза.

Нас отвергли, сестренка. 

Буря.

*** ***

Тимоха прекращает кататься по полу.

Пауза.

ТИМОХА: (Никите, сидящему внутри него) Ну всё, братик высший. Повалял я тебя в себе, и будет… Пошел!

Тимоха тужится и исторгает Никиту.

Избавленные подхватывают Никиту.

МИНЕРАЛЫ: Он в Тимохе побывал! В самой глубине!

- Избавить! Избавить его!

- Пусть теперь он будет нам вместо распавшегося Митьки Урана!

- Если уцелеет!

- Ох, едва ли уцелеет!

Избавленные набрасываются на Никиту и разрывают его на части.

Каждый из минералов играет с куском золотого сияния, доставшимся ему…

…Золотое сияние постепенно улетучивается.

Нижайший этаж снова в темноте…

*** ***

Херувим приземляется.

Оленьев выпрыгивает из самолета на аэродром

Гроза.

Оленьев катается по аэродрому.

Молнии.

Оленьев кричит.

Райские оазисы испаряются с его кожи, улетают в ночь, растворяются в ней…

-32- ПЕРВОЕ МАЯ. ДЕНЬ.

1-е мая.

Четвертый уровень Этого Пространства.

Оленьев, Рита и Отец Ангий.

Оленьев и Рита в черных траурных одеяниях

ОЛЕНЬЕВ: Меня не приняли!

Я не могу снова родиться!

РИТА: Ничего, будем пробовать снова и снова.

ОЛЕНЬЕВ: Рита, Ритушка, как такое могло получиться?

Неужели я в чем-то ошибся?

Пауза.

Может быть, ты влюбилась?...  В этого, отвергнутого небесами?

РИТА: Что ты, Ларик, конечно, нет!

ОЛЕНЬЕВ: Да!

РИТА: Нет!

ОЛЕНЬЕВ: Да! Это ты сволочь сделала так, что он каждый раз возвращался в Херувима!

Душит Риту, Отец Ангий разнимает их.

РИТА:  (успокаивает Оленьева) Ларик, неужели ты думаешь, что какое-то увлеченье для меня важнее нашей семьи, нашего спасения.

ОЛЕНЬЕВ: На Рождество всё прошло так прекрасно. Жертва ушла вверх, словно чьи-то крылья подхватили её.

А сейчас… Почему?

ОТЕЦ АНГИЙ: Ты стал очень частить! Не успел родиться, а уже хочешь рождаться заново

Нельзя все время рождаться. Надо и расти и созревать.

Оленьев рыдает.

ОТЕЦ АНГИЙ: Тогда вечно живи в утробе в момент родовых схваток

Пауза.

ОТЕЦ АНГИЙ: Ладно, Иларий, успокойся. Небо не тебя не приняло.

ОЛЕНЬЕВ: Не меня?

ОТЕЦ АНГИЙ: Небо не приняло его. В нем клокочет черный дух, неприемлемый для небес.

ОЛЕНЬЕВ: Моя лучшая часть оказалась черной?

Пауза.

РИТА: Ему место в Аду

Пауза.

ОТЕЦ АНГИЙ: Мы не можем лишать его жизни – мы в ответе перед небесами за тех, кого мы им посылаем.

Его место в земном Аду.

ОЛЕНЬЕВ: Дать ему вольную? Не могу!

РИТА: Вольную? Боже упаси, Ларик!

ОТЕЦ АНГИЙ: Ах, Иларий, как ты мог произнести такое? Вольная! Черному духу? Что он будет творить в свободном состоянии – предугадать невозможно.

Он должен найти нишу – устроиться, успокоиться – такого, каков он есть сейчас, отпускать никак нельзя.

ОЛЕНЬЕВ: До 3-го июля я могу отдать его, кому захочу. Что, Отец Ангий, отдать Великого Крота в рабство тяжкое?

РИТА: Подарить Каирову?

ОЛЕНЬЕВ: Не слишком строго?

РИТА: Нет.

ОЛЕНЬЕВ: Его золотое рабство окончилось, он снова белый раб – белые Каирову не нужны.

ОТЕЦ АНГИЙ: Каиров – было бы для него, пожалуй, справедливо. А из белых там его быстро в черные переведут. Свет Анатольевич знает, как.

ОЛЕНЬЕВ: Нет, не по чести дарить, если тебя не просят. Не могу его никому навязывать. Пусть новый господин сам найдет его. Они должны встретиться и обрести друг друга.

РИТА: Долго ждать придется.

Пауза.

ОТЕЦ АНГИЙ: Аукцион.

ОЛЕНЬЕВ: (удивленно) Аукцион?

РИТА: (удивленно) Аукцион? Какая странная идея!

ОЛЕНЬЕВ: Да уж, Отец Ангий… А если его не купят?
ОТЕЦ АНГИЙ: Купят.

РИТА: Почему вы так уверен, Отец Ангий?

ОТЕЦ АНГИЙ: А я пущу про него такие слухи, что его обязательно купят.

РИТА: Какие слухи?

ОТЕЦ АНГИЙ: Раб он ведь - как лакомство.

РИТА: Да…

ОТЕЦ АНГИЙ: Скажу, что рядом с таким рабом чувствуешь себя особенно, лучше, чем с другими,

что он тебя особо  заряжает, снаряжает.

Что он впитывает тьму, твою тьму. Потому порой и чернеет…

РИТА: Губочка…

ОТЕЦ АНГИЙ: Что с ним лучше, чем с любимой.

Что это - как иметь в рабстве ангела.

Оленьев вздрагивает.

РИТА: Но ведь это не так!

ОТЕЦ АНГИЙ: Придется солгать. Взять грех на душу.

ОЛЕНЬЕВ: А они поверят?

ОТЕЦ АНГИЙ: А они поверят. Ведь всем им очень хочется иметь в рабстве ангела. 
Так что, господин, отправляй ангелического раба на аукцион.

Сейчас аукцион – его Рай.

ОЛЕНЬЕВ: А наш Рай?

ОТЕЦ АНГИЙ: А вам, Иларий и Маргарита, молиться и очищаться. И найдете путь.

РИТА: Благословите нас, Отец Ангий!

ОТЕЦ АНГИЙ: Благословляю!

*** ***

Комната Игоря в доме Оленьевых.

Игорь лежит на кровати.

Золотое сияние покидает его.

Буква-летучая рыба тает и теряет золотой цвет.

Вместо нее на руке Игоря снова появляется белое облако.

Игорь из золотого раба становится белым.

-33- ПЕРВОЕ МАЯ. ВЕЧЕР.

Нулевой уровень Этого Пространства.

Оленьев и Игорь.

ОЛЕНЬЕВ: Тебя не приняло Небо, и я от тебя отказываюсь.

ИГОРЬ: Сожалею.

ОЛЕНЬЕВ: О чем ты сожалеешь, раб?

ИГОРЬ: О том, что ваш обряд окончился неудачно.

ОЛЕНЬЕВ: Ты бы хотел улететь в Небо?

ИГОРЬ: Сначала я хотел этого.

ОЛЕНЬЕВ: Хотел того, что вы зовете смертью?

ИГОРЬ: Да. Я молился.

ОЛЕНЬЕВ: Молился о том, чтобы Небо тебя приняло?

ИГОРЬ: Вы можете не поверить, но сначала я молился о том, чтобы это поскорее окончилось.

ОЛЕНЬЕВ: Хорошо…

ИГОРЬ: А потом мне почему-то расхотелось уходить.

ОЛЕНЬЕВ: Почему?

ИГОРЬ: Я сказал: «Господи, я не хочу умирать». Нет, даже не сказал. Язык онемел, я молился про себя.

ОЛЕНЬЕВ: Видишь, как? Получается, что твоя молитва дошла.

Пауза.

ОЛЕНЬЕВ: Ну ладно, ты мне больше не нужен, я отправляю тебя на аукцион. Ты сохраняешь белую категорию и гонорар. Если тебя захотят купить с таким высоким гонораром, ты еще два месяца будешь чьим-то рабом. Если тебя никто не купит, ты вернешься ко мне, и я тебя тут же отправлю на следующий аукцион. И так до истечения срока.

ИГОРЬ: Спасибо, Иларий Арсеньевич, но почему бы вам просто не отпустить меня. Без всякого аукциона. Деньги, которые я не успел потратить, я вам отдам. Да я не так много и потратил…

ОЛЕНЬЕВ: Что? Раб мне указывает, как мне с ним поступать?

Пауза.

ИГОРЬ: Вы меня не совсем поняли, Иларий Арсеньевич.

ОЛЕНЬЕВ: Что еще я должен понять?

ИГОРЬ: Я вам предлагаю отпустить меня. По-хорошему…

ОЛЕНЬЕВ: (заикаясь от возмущения) Я теряюсь… Ты мне предлагаешь? По-хорошему?

ИГОРЬ: Да.

ОЛЕНЬЕВ: Наглость…

ИГОРЬ: Нет, я вежливо предлагаю отпустить меня.

Пауза.

Не надо аукциона.

Пауза.

Вам проще убить меня, чем отправлять на аукцион.

Пауза.

Потому что, если вы меня не отпустите или не убьете, я убью вас.

ОЛЕНЬЕВ: Ты не сможешь! Не сможешь! Твоя буква не приемлет насилия! Её так искупали!

ИГОРЬ: В таком случае, вам лучше держать меня в рабстве вечно. Ибо, как только буквы на мне не будет, я убью вас немедленно.

ОЛЕНЬЕВ: (бледнея и трясясь) Ты сейчас доказал, что ты не можешь быть свободным странствующим духом. Как свободный дух ты будешь нести зло. Распылять его по всему миру.

С тобой жутко находиться в одном пространстве.

Недаром у тебя так хорошо получился Император Суперкротов!

Пауза.

Ты больше не мой раб!

Звонит в серебряный колокольчик.

Появляются серебряные пажи Центра Рабства.

Их четверо, им по 15-16 лет.

ОЛЕНЬЕВ: Он не мой раб! Более…

Оленьев поднимает кисть руки к губам и дует на белую закорючку – букву-рабовладелицу Игоря.

Буква плавно перелетает на руку серебряного пажа.

ПАЖ: (Игорю) Вы просто поедете с нами, или на вас надеть наручники?

ИГОРЬ: Я просто поеду с вами. Сложно не надо. Иларий Арсеньевич, до встречи. У вас был шанс проститься с актером. Вы его упустили. Сейчас вы прощаетесь со своей смертью. Не очень надолго.

ОЛЕНЬЕВ: Вон, раб!

Серебряные пажи уводят Игоря.

ОЛЕНЬЕВ: Что творится в мире? Этот актеришка мне угрожает. Он почти месяц жил в таком удивительном мире – ничего не оценил… (отвечает на вызов средства связи) Привет… (шепотом) Да, да, конечно, я посмотрю этих артистов… Почему шепотом? Понимаешь, я пообещал духовнику, что не буду частить. Он огорчится, если узнает, что я смотрел артистов... Нет, нет, я хочу посмотреть… И евнухов буду смотреть… Ничего не отменяй… Спасибо, Мишенька…

-34- ЦЕНТР РАБСТВА. ИЗОЛЯТОР.

Вечер 1-го мая.

Москва. Центр Рабства.

Серебряные пажи ведут Игоря по длинному коридору в Изолятор.

Изолятор.

Лес капсул – огромных прозрачных бутылей.

Освещение санитарное.

Капсулы тускло посверкивают.

В капсулах – рабы, ждущие аукциона.

Большинство их спит на стеклянном дне, свернувшись в позе эмбриона.

Размеры капсул не позволяют растянуться в полный рост.

Стеклянным ключом пажи отпирают свободную капсулу.

Двустворчатая капсула раскрывается.

Игоря помещают внутрь.

Пажи запирают капсулу на стеклянный ключ.

Паж, переносивший на себе букву-рабовладелицу Игоря, пересаживает ее со своей руки на поверхность капсулы.

Буква припадает к стеклу.

Игорь изнутри протягивает к ней руку.

Буква видит Игоря через стекло.

Игорь жестом показывает букве, чтобы она улетала.

Буква не покидает стекла.

Буква может двигаться по стеклу капсулы, но не может его покинуть.

Капсула не дает ей взлететь.

Капсула – временный хозяин раба.